Halo: Evolutions - "Сома Художница" [Soma the Painter]

СОМА ХУДОЖНИЦА

Художница Сома ждала, когда солнца в небе опустятся немного ниже. То, чего она ждала, называлось Двойное Свечение - оптический эффект, вызванный излучением двух солнц, проходящих за горизонтом, отражающимся от рассеянных облаков. Это было красиво, и она пыталась запечатлеть все в реальном времени, распыляя мультифункциональный краситель на стеклянную поверхность своей цветочувствительной, струйной кистью.

Со своего места на холме над Пристанью у нее был прекрасный вид на лазурные просторы моря с далекими хлопьями пены над рифами, теперь приобретающими оттенки розового. Она не обращала внимание на городскую суету в долине и сосредоточилась.

Она прибыла сюда ради этих мгновений; тишина, нестерилизованный воздух, звуки природы и только незначительные угрозы - жалящие растения и надоедливые насекомые. Как и жители города внизу, Сома отказалась от своей бронированной оболочки, чтобы ближе познакомиться с жизнью. Больше никаких линз, никаких энергетических барьеров, никаких всезнающих помощников. Она прибыла сюда в поисках первозданного образа жизни, прекрасно проявляющегося в ее обвисшей коже и заметных морщинах. Она прибыла сюда, чтобы полюбить жизнь, а также состариться и умереть.

В возрасте 417 лет, Сома была еще молодой, принимая этот путь, но далеко не единственной. Прибрежный город Пристань был заполнен ее сверстниками, к тому же, был малонаселенным, где-то миллион душ, расположенных здесь, на огромной планете Морской Край, неромантично называемой «G617 g1» неместными, плавающими в бескрайнем океане, точно так же, как сам мир плыл в бескрайнем космосе по орбите вокруг единственной двойной звездной системы на краю галактики. Это была последняя остановка перед межгалактическим пространством и безжизненной пустотой. Подходящее место для ожидания прикосновения холодных рук смерти.

Все жители Морского Края, по оценке своего общества, были состоятельными. Сам мир был тайным, публично и официально представлял собой безжизненный комок грязи, место, в действительности не стоящее внимания. Те, кто мог себе позволить, обрели здесь уединенное, дорогое убежище от общества, в приобретение которого были вложены огромные средства и влияние, все ради анонимного существования в этом прекрасном, зеленом мире.

Пристань располагался на скалистом основании вулканической породы в тысяче милях от экватора. Там не было ничего, кроме жилищ, парков и одного из немногих значительных участков возделываемой земли, большая часть которой была террасирована, что явно контрастировало с возвышающимся холмами и острыми пиками базальта.

Здесь, на планете Морской Край, контакты с самим обществом были ограничены. Связи практически не было. Припасы иногда бесшумно спускались на сбрасываемом невидимыми космическими кораблями трансорбитальном аэростате, который автоматически надувался у нижнего края стратосферы, а затем осторожно снижался для обеспечения мягкой посадки своего груза. Редко им приходили сообщения, предписания, замечания. Вместо этого, им просто доставляли подарки, еду, технологические устройства и запасные части к ним. Дальние доброжели относились к Морскому Краю терпимо, даже поощряли его, ничего не прося ничего взамен, кроме обмена энергетическими устройствами и предметами живописи, что обеспечивало его существование.

Рука Сомы парила над стеклом, тонкая, стальная ручка струйной кисти уверенно держалась между запачканными пальцами. Ее морщинистый, загорелый на солнце лоб еще больше сморщился, а голубоватый мех на коже вздыбился, как только она пристально посмотрела на горизонт и прищурилась, чтобы лучше увидеть детали своими слезящимися глазами. Струйная кисть, поглощавшая свет, замигала, отображая состояние ожидания, крохотные моторчики вращалась, приготовившись к нанесению краски.

По мере того, как два солнца опускались ниже, расстояние между ними сокращалось, и на мгновение, казалось, они оба засияли ярче. И, как будто, действуя по какому-то негласному приказу, розовая дымка облаков внезапно озарилась ярко-красным сиянием, затем зеленым, затем синим. Переливающаяся радуга из ярких цветов быстро исчезла, оставив за собой лишь розовое свечение.

Сома моргнула глазами, сдерживая сильное желание чихнуть из-за яркого света, вытерла глаза небольшим шелковым платочком и взглянула на стекло перед собой. Конечно, некоторые цвета не совсем точно были начертаны на подготовленной ею картине.

"Замечательно", - подумала она про себя. Она изучила узор и нахмурилась. Струйная кисточка также допустила погрешность в копировании кратковременного цветового всплеска. Темно-серая полоска. Грязный дефект угольного цвета, начертанный по центру среди других оттенков в виде колеблющейся дуги, оставляющей за собой бледно-желтый дым.

Она обеспокоенно посмотрела на само небо. Дефект с ее картины парил в розоватом небе. Настоящий. Зловещий. Уверенно и целенаправленно движущийся к горизонту. Что-то приближалось. Что-то было не так.

Художница Сома сложила стеклянный мольберт, поспешно собрала вещи и начала долгий спуск в Пристань.

***

- Как была обнаружена эта информация? - спросил Аудитор, отрываясь от отчета.

- Получена при триангуляции устройств. Считана с торгового маяка, медицинской станции и струйной кисти художника, - ответил Прелат.

- Мы теперь уже шпионим за нашими гражданами? - Аудитор поднял бровь.

- Не совсем. Просто принимаются определенные меры для структурирования необычных наблюдений. Они проверяются автоматами, а не разумным интеллектом. Такие отчеты всплывают на поверхность только, когда проявляются признаки катастрофы или Ксеноверта.

- Для меня это звучит как шпионаж, - сказал Аудитор. Он сделал жест, и отчет исчез. - Какие меры были приняты?

Прелат прокашлялся и поправил переднюю застежку своей форменной мантии. Когда он заговорил, его слегка орлиные черты немного ожесточились.

- Никаких. Никаких, кроме аэростата для переоснащения поврежденной медицинской станции. И самой нашей встречи. - Он застенчиво разгладил ладонью свой тонкий, черный мех.

- Сообщите Дидакту. Наше испытание настало.