Halo: "Контакт на Жатве" [Contact Harvest] - читать онлайн

Содержание материала

 

Жатва, 19 января 2525 г.

---

Эйвери в одиночестве шагал вдоль рядов одного из просторных садов Жатвы. По обе стороны от него мелькали ветви, отягощённые поразительным сочетанием фруктов: абрикосов, вишни, слив и многого другого. Всё было покрыто капельками росы, появившейся от холодного утреннего тумана. Он сорвал яблоко и стёр росинки. Зелёная кожура блестела так, словно отражала огонь. «Воскресенье», — подумал он. Воскресенье... Но по-прежнему не был уверен, почему.

Выбросив яблоко, он углубился в сплетение ветвей. Ближе к стволу воздух оказался прохладнее. Эйвери почувствовал округлые формы покрытой инеем груши и оторвал её от ветки. Поднеся к губам, он надкусил её, но зубы едва смогли прокусить кожуру, и его передёрнуло. Груша промёрзла насквозь. Эйвери провёл рукавом по губам и немало удивился, увидев, что носит гражданскую одежду: слишком маленькую накрахмаленную белую оксфордскую рубашку, небольшой, едва доходивший до пупка галстук с узором и потёртые броги.

«Мальчик — не мальчик, если он не портит свою одежду...» — услышал Эйвери голос своей тёти Марсилл, пронёсшийся между обледенелыми листьями. Неожиданно ветви закачались в свисте двигателей. Подняв взгляд, Эйвери увидел "Шершня", низко мчавшегося над садом. Летательный аппарат с крыльями, сияющими в ярком солнечном свете, накренился и исчез за деревьями с другой стороны просеки. Эйвери бросил грушу и побежал вслед за ним.

Чем дальше он бежал сквозь ветви, тем теплее они становились. Вода стекала ручейками с восковых листьев и капала с фруктов, словно дождь. Резкая, искусственная оттепель была в самом разгаре. Эйвери почувствовал влажный порыв ветра, который по мере продвижения становился нестерпимо жарким. Горящие веки заставили его закрыть глаза, и он ощутил, как ветки сменились чем-то твёрдым — деревянной двойной дверью, ведущей в придорожную забегаловку. Пройдя в дверь, Эйвери заметил, что только она да ещё несколько других вещей и остались на месте. Крышу ресторана снесло подчистую, его стены были раздроблены, а окна выбиты. Все столы и стулья сгорели и пахли дымом. Ближе к другому краю сидела семья из четырёх человек, их яркая одежда была единственным, на чём не лежал слой пепла. Один из детей — точно такой же мальчик, которого Эйвери пытался спасти — оторвался от тарелки с оладьями и помахал. Пока Эйвери махал ему в ответ, мальчик откусил кусочек оладьи и указал на стойку. Эйвери обернулся и увидел женщину на стуле, облачённую в изумительное серебряное платье.

— Это официальное дело, — сказала Джилан, развернувшись на стуле.

— Знаю, — ответил Эйвери, потянувшись, чтобы поправить галстук. Однако на нём больше не было поношенной церковной одежды. Он обнаружил, что облачён в матово-чёрный бронежилет. Джилан нахмурилась.

— Кажется, мне стоит пригласить кого-нибудь другого.

Она взяла с колен сумочку — не ту зеркальную, что была у неё на празднике солнцестояния, а бордовую, принадлежавшую бомбардиру повстанцев. Она небрежно сунула в неё руку, словно роясь в поисках помады.

— Берегитесь, мэм! — крикнул Эйвери. — Это опасно!

Он попытался прыгнуть вперёд и схватить сумку, но ноги приросли к полу, словно налитые свинцом. Эйвери услышал рёв двигателей "Шершня" и увидел его тень, скользящую через прилавок. Мальчик за столом начал задыхаться.

— Расслабься, — обратилась Джилан к Эйвери. — С тобой всё будет в порядке.

Эйвери застонал и упал на колени. Броня стала невыносимо тяжёлой. Он упёрся руками в перчатках в покрытый пеплом пол, чтобы не рухнуть полностью. Через прищуренные глаза он мог видеть отпечатки ботинков — всё, что осталось от морпехов, пытавшихся окружить цель. Джилан повторилась. Правда, на этот раз её голос эхом шёл откуда-то из-за ресторана, но в то же время очень близко к уху Эйвери.

— Расслабься. С тобой всё будет в порядке.

Так оно и было. Мощные лекарства, державшие его в бессознательном состоянии с самой схватки на борту фрахтовика, покидали вены, подобно воде, уходящей из ванной. Он даже ощутил рывок воображаемого слива и позволил себе осесть на дне. Наконец, пусть и медленно, глаза открылись.

— Вот и ты, — сказала Джилан, стоя рядом с его кроватью. — С возвращением.

Эйвери знал, что видел сон, но всё равно был удивлён, увидев её без платья. Капитан-лейтенант была облачена в повседневную женскую форму офицера ДВР — светло-серый служебный комбинезон с высоким воротником и подогнанным поясом. Стояла она у левого бока постели. Справа был губернатор Тьюн.

— Сколько я был в отключке? — прохрипел Эйвери, оглядываясь вокруг. Он находился в маленькой комнате с кремовыми стенами, мониторами и внутривенной капельницей, чья трубка заканчивалась иглой в верхней части его правой руки. Пахло антисептиком и отбеленной тканью. Первой догадкой был госпиталь, и подозрение быстро оправдалось, когда Джилан подняла с колёсной тележки кувшин ледяной воды и наполнила стакан, на котором были выгравированы слова «МЕМОРИАЛЬНЫЙ ГОСПИТАЛЬ УТГАРДА».

— Почти два дня, — ответила она, протягивая ему стакан. — У тебя был перелом черепа.

Эйвери приподнялся на локте, взял стакан и осушил его длинным медленным глотком. Воскресенье... Это тогда он и Бёрн поднялись на вагонетке обратно на Тиару и перешли на шлюп аль-Сигни, "Аллею Позора". Оба штаб-сержанта были проинструктированы, вооружены и к 09:00 спрятаны на грузовозе-приманке.

— Как Бёрн?

— Он в порядке. Зашил свою рану ещё до того, как мы вернулись. Ваш медик даже похвалил его за шов. — Джилан поставила кувшин обратно на поднос. — Он спас тебя. Затащил на фрахтовик до того, как другой корабль взорвался.

— Я не помню этого, — нахмурился Эйвери.

— Что ты помнишь? — вступил в беседу губернатор. В узких стенах комнаты Тьюн выглядел, словно в загоне; его ранее торжественный вид сейчас излучал угрозу. — Расскажи мне про всю миссию. Шаг за шагом.

Лоб Эйвери сморщился.

— Комната защищена. Ты единственный пациент в этом крыле, — пояснила Джилан, а затем кивнула в сторону губернатора: — Я уже рассказала ему всё, что мне известно.

Эйвери потянулся к ряду кнопок в боковом поручне его койки. Моторы зажужжали, и постель подняла его в сидячее положение. Поставив стакан на простыню, покрывающую его колени, Эйвери почувствовал себя в знакомой среде: шаблонное изложение отчёта о миссии вышестоящему лицу.

Прошло лишь около минуты, когда Тьюн потерял терпение на моменте описания боя с пришельцами.

— Как они общались? — спросил он, скрестив огромные руки у себя на груди.

— Сэр?

Тьюн начал потеть. Вокруг воротника и под мышками его хлопчатой рубашки проступили тёмные пятна.

— Ты видел какое-либо оборудование для связи — заметил, как они разговаривают друг с другом или со своим кораблём?

— Нет, сэр. Но они были в скафандрах. Трудно было-

— Нас интересует, не отправили ли они сообщение, штаб-сержант, — пояснила Джилан. — Сигнал бедствия. Что-то, что мы могли пропустить на твоей нашлемной камере.

— Их командир на время исчез, — сказал Эйвери. Вспомнились рубиновые глаза чужака и заострённые зубы, шар плазмы, выросший на пистолете, подобно блестящему яблоку. — Одну, две минуты — самый максимум. Но у него точно было время доложить. И ещё там был другой пришелец-

— Какой другой пришелец? — нетерпеливо спросила Джилан.

— Я его не разглядел, — Эйвери вспомнилось нечто воздушное, розовое и раздутое, — а он не напал.

— Он был вооружён? — спросил Тьюн.

— Не могу сказать точно, сэр.

— Давай начистоту, — Тьюн почесал шею под густой красной бородой. — Четверо пришельцев, может, пятеро. Вооружены ножами и пистолетами.

— На их корабле были лазеры, губернатор. Фтороводородные. Очень точные. — Джилан развела руки на небольшой промежуток. — И это был маленький корабль. Кто знает, что они ставят на суда покрупнее.

— Те, кого вы убили, — растянул свои слова Тьюн; его тон был кривым и провокационным. — Они выглядели... сильнее, чем средний повстанец?

— Сэр? — Эйвери ощутил знакомый узел, затянувшийся в животе. При чём тут интроверты?

— Четверо их против вас двоих, — губернатор пожал огромными плечами. — Вы победили.

— За нами был элемент неожиданности. Но они были дисциплинированны. Продемонстрировали хорошее тактическое мышление.

Эйвери уже собирался в деталях рассказать, как хорошо чужаки маневрировали в нулевой гравитации, когда дверь в комнату отворилась и внутрь скользнул генеральный прокурор Педерсен.

— Нигде не мог найти дежурного, — он виновато улыбнулся Эйвери. — Не то чтобы вы пропустили что-нибудь. Боюсь, что больничная кормёжка везде одна и та же. Я... не вовремя? — добавил он, обращаясь уже к губернатору Тьюну. Тьюн одарил Джилан презрительным взглядом.

— Нет, — твёрдо ответил он.

В палате повисла напряжённая тишина. Эйвери поёрзал в кровати. Было очевидно, что его опрос был важной частью дискуссии покрупнее — его ответы были решающими в беседе между аль-Сигни и Тьюном.

— Губернатор, — сказала Джилан. — Нам нужно поговорить наедине.

— Вы были очень полезны, штаб-сержант, — Тьюн похлопал Эйвери по ноге под простынёй, после чего направился к двери. — Наслаждайтесь отдыхом.

Эйвери сел так прямо, как только смог, натягивая капельницу.

— Благодарю, сэр.

Джилан вышла следом за губернатором. Педерсен закрыл за ними дверь со странным наклоном головой — почти поклоном. Эйвери поднял стакан, бросил себе в рот пару кубиков тающего льда и начал грызть их. Движение челюсти ухудшило боль в задней части черепа. Он потянулся туда рукой и нащупал неровную линию — прижжённый надрез, через который доктора впрыскивали костяной полимер для сращивания.

Эйвери мог слышать, как за дверью гремит голос Тьюна, но не мог понять, о чём тот говорит. Поначалу ответы Джилан были такими же приглушёнными, но беседа весьма быстро наверстала громкость, достигнув пика в виде резкого рыка Тьюна и примирительного бормотания Педерсена. До слуха Эйвери донеслись уходящие шаги, и спустя несколько мгновений Джилан в одиночестве вошла обратно в палату.

— Он не знал, — начал Эйвери, — что операцией управляли Вы. Что Вы использовали ополчение как прикрытие.

Джилан скрестила руки за спиной и прислонилась к стене рядом с дверью.

— Нет.

Решение держать губернатора в неведении определённо было вне компетенции капитана-лейтенанта. Но если Джилан и была расстроена тем, что оказалась виноватой, то даже не подала виду. Выражение её лица было совершенно спокойным. Эйвери протянул руку и поставил пустой стакан на тележку.

— Сколько кораблей он запрашивает?

Джилан подождала, пока он откинется обратно на постель.

— Ни одного.

На секунду единственным звуком в комнате стал тихий щелчок одного из мониторов, зарегистрировавшего всплеск пульса у Эйвери.

— Но разве мы не-

— Вступили в первый контакт с инопланетянами?

— Со всем уважением, мэм. Контакт был вовсе не дружественный. Их оружие гораздо совершеннее нашего. И, как Вы сказали, это, скорее всего, было лишь маленькое судно.

— Мы ударили исподтишка и выиграли драку, — кивнула Джилан.

— Они вернутся для реванша.

— Знаю.

— Тогда какого чёрта Тьюн не запрашивает корабли?

Джилан оттолкнулась от стены.

— Организация ополчения заняла годы переговоров — и потребовала единогласного одобрения парламента Жатвы. Значительный процент граждан был против присутствия даже горстки морпехов у себя на планете. — Джилан подошла к подножию койки Эйвери. — Тьюн совсем не горит желанием увидеть, как они отреагируют на боевые корабли ККОН на орбите.

Эйвери вспомнились взгляды на лицах некоторых из гостей на празднике солнцестояния; их неприкрытое презрение к нему и его форме.

— Восстание. Тьюн не желает его распространения.

— Мы все не желаем, — заметила Джилан.

— И что теперь? Будем просто игнорировать этих инопланетных засранцев, стучащихся к нам в дверь?

— Губернатор расстроен. Он не желает слушать. Не сейчас. И не меня.

— Тогда кого?

Джилан положила руки на спинку из нержавеющей стали, в которую был заключён низ матраса Эйвери. Она сжала её, словно сомневаясь в прочности металла.

— Кого-то со знанием одобренных планов ответа на сценарии первого контакта. Кого-то, кто может либо убедить губернатора в правильности привлечения флота, либо превзойти его в полномочиях, — она задрала голову. — Не меня.

Он услышал в её голосе раздражение — брешь в её фасаде бесстрастия. У него появилась возможность сказать необходимое — объяснить, что он разделяет её раздражение, и спросить, что они могут сделать вместе, чтобы подготовить Жатву к нападению. Вместо этого он перенаправил свой гнев в лучшее русло.

— Губернатор играет в политику, — разозлился он, — и Вы спустите ему это с рук?

Эйвери ходил на грани неповиновения с тех пор, как Тьюн оставил комнату, но это было явным шагом за черту. Джилан оторвала руки от спинки.

— Мой корабль уже на пути к Пределу с докладом, в котором я недвусмысленно советую, чтобы КомФлот проигнорировал возражения губернатора и немедленно выслал боевую группу, — любая слабость в её голосе испарилась. Она впёрлась в наглый взгляд Эйвери. — Что ещё Вы предложите мне сделать, штаб-сержант?

"Аллея Позора" была шлюпом ДВР, очень быстрым кораблём. Вот только Эйвери знал, что даже ему понадобится больше месяца на путешествие до Эпсилон Эридана. На то, чтобы собрать боевую группу, уйдёт время, и даже тогда её путешествие будет медленнее. В лучшем случае до прибытия на Жатву помощи пройдёт три месяца. И Эйвери нутром своим чуял, что к тому моменту будет уже слишком поздно. Выругавшись про себя, он выдернул капельницу, откинул простыни и махом перенёс ноги на пол. Его больничный халат оказался на удивление коротким, а тут ещё и Джилан оказалась под особенно неловким углом обзора. Впрочем, её глаза неотрывно следили за тем, как он сдёрнул свою освежённую униформу со средней полки больничной тележки, влез в штаны и застегнул их под халатом.

— Что ты делаешь?

— Возвращаюсь к службе.

Сорвав халат, Эйвери швырнул его на кровать. Глаза Джилан дёрнулись вверх-вниз, рассматривая неприятные ушибы, оставшиеся у Эйвери после недавнего боя на его широкой груди и плечах.

— Не припомню, чтобы давала тебе разрешение.

Эйвери скользнул в свою оливково-серую футболку, опустился на колено и надел ботинки.

— У меня есть приказ: обучить роту ополченцев. И я намерен сделать это, потому что здесь и сейчас, мэм, их жалкие задницы — всё, что есть у этой планеты.

Натянув служебную фуражку, Эйвери направился к двери. Джилан скользнула в сторону и преградила ему путь. Он был на голову выше, гораздо тяжелее и сильнее. Но глядя вниз на её непреклонное лицо, Эйвери честно задался вопросом, кто из них одержит верх, если он попытается пройти, а она попытается остановить его. В конечном итоге ей понадобился лишь голос.

— Всё, что ты видел и сделал за последние сорок восемь часов, засекречено. В высшей степени. Будешь готовить своих рекрутов лучшими из известных тебе способов. Но не скажешь им ничего, что знаешь сам. — Она сделала паузу, сверкнув глазами. — Я понятно объяснила?

До сих пор Эйвери казалось, что глаза у Джилан были коричневыми. Теперь он понял, что они сияли ярким карим цветом. Бездонной зеленью.

— Да, мэм.

Джилан отошла в сторону, и Эйвери отворил дверь. Ступив в коридор, он с удивлением увидел капитана Пондера, сидящего на мягкой скамейке в нескольких дверях от него. Его пальцы бегали по экрану коммуникатора. Пондер поднял взгляд, как только Эйвери подошёл.

— Я ожидал худшего, — он улыбнулся. — Отлично выглядишь.

— Капитан, — поприветствовала Джилан, промчавшись мимо.

Пондер встал и спешно отсалютовал протезом.

— Мэм.

Оба морпеха смотрели, как Джилан прошла прямо к лифту в конце коридора. Её тёмные туфли на низком каблуке громко клацали о белый пол из полированной плитки. Эйвери дождался, пока она не зашла внутрь и дверь за ней закрылась, после чего спросил: — Вы знали, что она была "призраком"?

— Нет, понятия не имел, — Пондер опустил коммуникатор в нагрудный карман своей гимнастёрки. — Но пока что она не так уж и плоха.

Эйвери сузил глаза.

— Дамочка высосет нас досуха.

— Она лишь следует приказам, — Пондер положил руку-протез на плечо Эйвери. — Призвать флот? Это решение за Тьюном. — Капитан чувствовал, что всё ещё не убедил Эйвери. — Слушай, она отдала мне всё то добро, что ты не оставил в космосе. Она хочет, чтобы мы отвезли это в гарнизон и нашли ему хорошее применение.

Эйвери знал, что в арсенале Джилан были оружие и экипировка, которые он мог использовать для обучения новобранцев бою, а не просто маршу и стрельбе по мишеням на полигоне. Если это было всё, что могла дать капитан-лейтенант, Эйвери был согласен: так было лучше, чем ничего.

— Ну, погнали, — сказал Пондер, направляя Эйвери к лифту. — По пути в гарнизон расскажешь мне, как штаб-сержант Бёрн умудрился дать себя пырнуть ящерице в скафандре.

***

Все рекруты 2-го взвода радостно воскликнули, когда Дженкинс упал. Удар палкой с мячом на конце, нанесённый оппонентом, угодил в заднюю часть его шлема и сбил прямиком с шеста. Дженкинс рухнул на землю достаточно жёстко и, несмотря на капы, на ношении которых настаивал старшина Хили, поднялся с лицом, запачканным песком.

— Сплюнь и ухмыльнись, — скомандовал Хили, присев рядом с Дженкинсом. Он дождался, пока новобранец вытащил капу и показал, что все зубы всё ещё на месте, после чего устроил проверку на контузию: — Какой сегодня день?

— Девятнадцатое января, док.

— Сколько пальцев я показываю?

— Ни одного.

— Вот и ладушки, наслаждайся днём.

Пока медик поднимался, Дженкинс вытер рот, оставив на своём голом предплечье след из слизи с песком. Рекрут, сбивший его вниз (человек постарше по имени Стисен, один из нескольких офицеров полиции Утгарда — правоохранительного органа города), всё ещё стоял на шесте, победно потрясая своей палкой. Шест был не более чем в полуметре от земли, а в самой яме было полно песка, который новобранцы накопали за автопарком гарнизона. И всё-таки Дженкинс, плетясь в сторону ямы, принадлежавшей 1-му взводу, слегка покачивался. Он неплохо справлялся, сумев сбить нескольких рекрутов 2-го взвода. Но потом пришла очередь Стисена, и полицейский оказался ему не по зубам.

— Осторожнее, — сказал Дженкинс, протягивая Форселлу палку с мячами. — Он хорош.

Форселл кивнул, его зубы уже сжали собственную капу. В защитных наплечниках высокий тихий рекрут выглядел ещё более внушительно, и, когда Форселл ступил на шест, заулюлюкал уже 1-ый взвод.

— Внимание! — рявкнул штаб-сержант Бёрн, широко расставив ноги и наполовину утопив свои ботинки в песке. — Это титульный бой в нашем маленьком турнире. Взвод проигравшего на неделю отправится в наряд на кухню.

Бёрн ухмыльнулся, когда веселье новичков сменилось их стонами. Раздатчики еды в столовой были автоматизированы, но намеренно созданы так, чтобы их приходилось чистить и заправлять после каждого приёма пищи. «Некоторые тренировочные методы слишком хороши, чтобы стать жертвой технологического прогресса», — подумал Бёрн и с улыбкой добавил вслух: — Так что посмотрим, чей бойцовский дух кровожаднее!

Форселл с Стисеном крякнули и свели мягкие концы своих палок вместе. Шест заскрипел, когда они перешли к начальному шквалу ударов. Оба весили больше девяноста килограммов, но победа в бою на палках зависела не столько от скорости и ловкости, сколько от силы ударов. За более стройным Стисеном было небольшое преимущество. Ошеломив Форселла ударом в подбородок, он просто отошёл назад, когда более тяжёлый рекрут ответил широким выпадом, потерял равновесие и шагнул в яму. Товарищи Стисена по взводу захохотали, радуясь успеху его уловки. Бёрн, однако, не был впечатлён.

— Всё, что ты заслужил, так это пинка в задницу. — Он схватил шлем Стисена за маску и ритмично подёргал его. — Так что. Кончай. Юлить!

— Есть, штаб-сержант! — взревел Стисен сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, недоноски. Мочите!

Двое противников вновь сошлись друг с другом. На этот раз они били жёстче, держали палки мёртвой хваткой и старались сбросить друг друга с шеста. На мгновенье была ничья — обе пары ботинок заскользили назад, нащупывая опору. Неожиданно Стисен отстранился. Форселл потерял равновесие и пошатнулся вперёд. Стисен нанёс мощный замах по голове Форселла. Однако здоровяк уткнулся подбородком в плечо, поглощая удар Стисена, и ответил ударом по рёбрам полицейского, сбив того на песок. Стисен вскочил на ноги и пожал плечами, словно признавая победу оппонента чистой удачей, чем вызвал хор недовольства у 1-го взвода, который продолжался, даже когда Бёрн потребовал тишины, а в автопарк с рёвом въехал "Вепрь".

— Хотите слюнки распустить? — прокричал Бёрн, глядя, как из "Вепря" вылезают Эйвери и капитан Пондер. — Послушаем-ка, как вы считаете до пятидесяти!

Рекруты упали и начали штрафные отжимания, ведя счёт громко и в унисон. Но Дженкинс не стал склонять голову и смотрел, как оба штаб-сержанта подходят друг к другу под пристальным взглядом капитана Пондера.

Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что между Эйвери и Бёрном была ссора. С тех самых пор, как Дженкинс прибыл в гарнизон, он заметил, как они избегали друг друга. И штаб-сержант Бёрн, похоже, считал обучение рекрутов личным соперничеством, вдохновляя оба взвода на сильные, соревновательные отношения. Сегодняшнее соревнование на палках с мячами было тому примером. Но, пока штаб-сержанты говорили друг с другом, они выглядели спокойными. Эйвери указал на множество прочных пластиковых чемоданчиков в открытом багажнике "Вепря". Пондер что-то сказал, но Дженкинс не расслышал из-за криков своих товарищей по взводу. Должно быть, что-то хорошее, поскольку Бёрн одобряюще кивнул. Затем штаб-сержант Джонсон протянул руку. Бёрн поколебался — за это время Дженкинс отсчитал от тридцати восьми до сорока пяти — а затем взял её и ответил Эйвери единственным, но сильным рукопожатием.

— Второй взвод, подъём! — рыкнул Бёрн, повернувшись к песчаной яме. — Мы идём на стрельбище!

Стисен встал и сорвал шлем с явным раздражением.

— А кто победил?

Форселл без колебаний обнял Стисена за колени сзади и отправил его на песок вверх тормашками. Оба взвода взорвались противоположными возгласами одобрения и недовольства.

— Не ты, болван, — проворчал Бёрн, рывком возвращая ошеломлённого полицейского на ноги. — Взвод! Бегом марш!

Дженкинс и остальной 1-ый взвод устремились в песчаную яму. Они набросились на Форселла и подняли бы его в воздух, кабы Эйвери не сорвал настрой.

— Смир-рна! — проорал он, и новобранцы вытянулись по струнке. Форселл что есть силы пытался скрыть улыбку. Эйвери подошёл к Дженкинсу, неся один из пластиковых чемоданов с "Вепря".

— Какая характеристика?

— С-сержант? — запнулся Дженкинс.

— Прежде чем уйти, я сказал тебе: научись стрелять. — Эйвери наклонился ближе. — Какая у тебя характеристика?

— Снайпер.

— Ты мне врёшь, рекрут?

— Нет, штаб-сержант!

— А у тебя? — Эйвери взглянул на Форселла. На новобранце всё ещё был защитный шлем, делавший его и без того крупную голову до смешного большой.

— Снайпер, штаб-сержант! — ответил Форселл через капу.

Эйвери повернулся к Дженкинсу.

— Тебе нравится этот здоровяк?

— Да, штаб-сержант!

— Отлично, — Эйвери протянул чемодан. — Потому что теперь ты мой снайпер. А он твой наводчик.

Дженкинс взял кейс, но лишь через несколько секунд понял, что в нём лежит винтовка, а Эйвери только что дал ему неофициальное, но очень важное повышение.

— Есть, штаб-сержант! — крикнул Дженкинс ещё громче, чем раньше.

— Мы ускоряем ваше обучение, — произнёс капитан Пондер, присоединяясь к Эйвери у песчаной ямы. — Мы только что узнали, что Жатва ожидает очень важную делегацию от колониальной администрации. Губернатор попросил, чтобы ополчение обеспечивало безопасность на случай атаки повстанцев.

Это была наглая ложь, но Эйвери с Пондером сошлись на том, что коль им нельзя сказать новобранцам правду, они должны дать им причину тренироваться усердно — врага, который будет их подстёгивать. И всё равно простое упоминание о Восстании заставило некоторых новобранцев испугаться. Другие нервно посмотрели друг на друга, в то время как оставшиеся нахмурились и покачали головами: мы на это не подписывались.

Эйвери кивнул.

— Вы вызвались по разным причинам. Но я смогу научить вас быть солдатами — защитниками вашей планеты.

Он говорил о том же, что сказал и капитану-лейтенанту: пока не прибудет помощь от КомФлота, эти рекруты были единственной защитой Жатвы. Но в чём он пока не мог признаться — даже самому себе — это как он сможет повести их. Только не без их уважения и доверия. И у него было мало времени, чтобы завоевать хоть что-то из этого.

— Я ваш строевой инструктор, но ещё я морпех флота ККОН, — продолжил Эйвери. — Я посвятил свою жизнь служению и самопожертвованию. Я задал себе высочайшие стандарты личного поведения и профессиональных навыков. Если вы позволите, я научу вас делать то же самое.

От Эйвери не ускользнуло то, что всё, что он делал с рекрутами, он делал и с самим собой. В ходе грязной войны ККОН с Восстанием он нарушал свои стандарты, совершал безнравственные поступки. Ради службы он пожертвовал многим от своей человечности. Теперь он был намерен вернуть её назад.

Эйвери снял служебную фуражку и бросил её Хили, затем спустился в яму.

— Но сперва, — сказал он, поднимая шлем Стисена и стряхивая с него песок. — Кто-то должен не дать башке Форселла раздуться от самомнения ещё больше. — Пока лица 1-го взвода расцветали изумлёнными улыбками, Эйвери добавил: — Так почему бы и не мне?

Теги: Перевод, книги Halo