Halo: "Контакт на Жатве" [Contact Harvest] - читать онлайн

Содержание материала

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Жатва, 9 февраля 2525 г.

---

Эйвери, окружённый зреющей пшеницей, лежал на животе. Зелёные стебли поднимались высоко, а зёрна набухли так, что за целый день палящее солнце так и не сумело достичь земли. Скученный слой почвы отдавал прохладой сквозь униформу. Эйвери даже пришлось променять свою обычную фуражку на панаму — мягкую широкополую шляпу с полоской из марли, свободно нашитую вокруг тульи. Ранее этим днём он вплёл стебли пшеницы в полоску, и, хотя те уже успели погнуться и поизноситься, Эйвери был прекрасно замаскирован — по крайней мере, пока он оставался на земле.

Таща за собой вещмешок под винтовку, Эйвери прополз почти три километра от припаркованного им "Вепря" до реакторного комплекса Жатвы. По пути он пересёк продолговатую невысокую насыпь, которая, как сообщила ему капитан-лейтенант аль-Сигни, на самом деле была захороненной электромагнитной катапультой. Промолчи она об этом, Эйвери даже не догадался бы. Чтобы спрятать устройство от глаз пришельцев, ЙОТУН-ы Мака увенчали вершину насыпи грунтом и живой пшеницей, выкопанной с других полей.

В общей сложности ползание отняло у Эйвери больше двух часов. Но ему в первую очередь была нужна не скорость, а скрытность. Последние десять минут он не двигался вообще; его наиболее оживлённой деталью было отражение шелестящей пшеницы в стрелковых очках с золотой тонировкой. Они были частью арсенала оружия и припасов, отданного морпехам капитаном-лейтенантом. Как и боевая винтовка BR55, которую Эйвери тащил в мешке, очки были прототипным оборудованием, только вышедшим из научной лаборатории ДВР. Перефокусировав взгляд, Эйвери проверил метку радио в верхнем углу левой линзы очков, где крошечный ГД обозначал его точную позицию на Жатве — чуть меньше пяти сотен метров к западу от комплекса.

Прямо впереди поле уходило вниз по склону. Эйвери знал, что стоит ему проползти ещё несколько метров, и пшеница начнёт редеть. Это дало бы ему прекрасный угол обзора на оборону рекрутов и привело бы к позиции для исполнения своей части штурма, запланированного им вместе со штаб-сержантом Бёрном. Но поредевшее укрытие также могло подарить ополченцам лучший за весь день шанс разглядеть Эйвери, так что он решил оставаться на месте, пока не убедится в своём преимуществе.

Эйвери не спеша потянулся к ногам, расстегнул пластиковые застёжки мешка для винтовки и вытащил свою BR55. После боя на фрахтовике Эйвери провёл много времени с оружием на стрельбище гарнизона, оценивая его сильные стороны в сравнении с табельной штурмовой винтовкой MA5 рекрутов. Как и MA5, BR55 имела схему булл-папа (обойма и затвор располагались позади спускового крючка), но шла в комплекте с оптическим прицелом и стреляла 9,5-миллиметровыми полубронебойными патронами. В техническом плане BR55 была винтовкой пехотного снайпера. Из всего арсенала аль-Сигни только она и была ближе всего к снайперскому оружию, и после пристрелки на полигоне Эйвери узнал, что её предельная точность сохранялась на дистанции в девятьсот метров — намного дальше, чем у MA5.

Из трёх других BR55 аль-Сигни одну он отдал Дженкинсу. Вторую приберёг для себя Бёрн и отдал последнюю боевую винтовку лысеющему новобранцу средних лет по имени Кричли, обеспечив 2-ой взвод собственным снайпером. Во время последнего занятия на стрельбище Эйвери наблюдал за тем, как Дженкинс и Кричли превращали в решето плотные группы мишеней на расстоянии пяти сотен метров. К собственному неудобству, он надеялся, что на сегодняшнем занятии они проявят такую же точность.

«Если бы только это было так же просто, как научить их стрелять», — нахмурился Эйвери. Вытащив обойму из чёрного бронежилета, сотканного из броневого нейлона, он тихо вставил её в винтовку. Точность ещё не делала убийцей. Любой бой сводился лишь к одному: убивай врага прежде, чем он убьёт тебя. Эйвери был уверен, что пришельцы это понимали (в качестве доказательства у него ещё оставался шрам), а вот рекруты понятия не имели, на что на самом деле похожа битва, и именно это ему с Бёрном и Пондером предстояло исправить в скорейшие сроки. Загвоздка была в том, что слишком многих вещей о пришельцах морпехи не знали. В конце концов они согласились остановиться на нескольких основных допущениях относительно врага и своих людей, чтобы ополчение когда-либо доросло до эффективного сопротивления: во-первых, пришельцы вернутся с куда большей и более боеспособной силой; во-вторых, сражение будет наземным и оборонительным. С учётом достаточности времени Эйвери надеялся, что ополчение сможет быть обучено для ведения партизанской кампании. А вот третье и последнее их допущение гласило, что время было роскошью, которой им не хватало.

Эйвери и остальные были согласны: пришельцы вернутся задолго до того, как ополченцы научатся чему-либо кроме основ боя подразделениями. Разумеется, капитан и штаб-сержанты ничего этого не сообщили новобранцам. Вместо этого они продолжали поддерживать ложь о визите делегации колониальной администрации и возможном нападении повстанцев. Обманывать своих людей не нравилось никому из них. Они успокаивали свою совесть пониманием того, что рекруты должны освоить те же базовые навыки маскировки, координации и коммуникации, чтобы получить шанс против враждебных инопланетян.

Эйвери услышал отдалённый гул электрических двигателей. Он оглянулся через плечо. Эпсилон Инди висела так низко на небе, что даже с очками он смог смотреть на светило лишь несколько секунд, после чего закрыл увлажнившиеся глаза. Эйвери с удовлетворением поморщился. Как и планировалось, у любых рекрутов, патрулирующих западный периметр забора комплекса, возникла та же проблема — и ни у кого из них не было очков. Это можно было бы назвать нечестным преимуществом, кабы Эйвери и Бёрн не были изначально в меньшинстве: тридцать шесть к одному.

В то время как гул двигателей становился всё ближе, Эйвери напрягся и приготовился ползти вперёд. Он предупреждал свой взвод быть начеку, ожидать неожиданное. Он надеялся, что ради своего же блага они услышали его. Если же нет...

— Танк, это гусеница, — прошептал Эйвери в ларингофон. — Скосим их.

Так или иначе, они получат важный урок.

***

— Вкусно пахнет, — подперев щекой твёрдое пластиковое ложе своей BR55, Дженкинс искоса поглядел на Форселла. — Что это?

Новобранцы лежали бок о бок, наблюдая за единственным проходом к реакторному комплексу — брешью в южной стороне трёхметрового сетчатого забора, опоясывающего объект.

Форселл небрежно откусил от завёрнутого в плёнку энергетического батончика.

— Медовый фундук. — Он прожевал и сглотнул кусочек, не отрывая глаз от зрительной оптики. — Хочешь?

— Осталось что-нибудь необлизанное? — спросил Дженкинс.

— Не-а.

— Ну круто.

Виновато пожав плечами, Форселл отправил остальной батончик себе в рот.

Дженкинс понимал, что сам виноват в том, что остался голодным. Он так увлёкся подготовкой к сегодняшнему занятию, что едва притронулся к завтраку в столовой гарнизона. Он был так уверен, что штаб-сержанты нападут, пока новобранцы будут завтракать, что совершенно упустил трапезу и позволил более крупному Форселлу брать из своего сухого пайка всё, что тому захочется. К несчастью, Форселл съел всё, и теперь если в животе Дженкинса что-то и было, то только желчь.

Оба рекрута носили низко посаженные над бровями шлемы, прикрывавшие уши и разрисованные в соответствии с их пёстрой оливковой формой. Раскраска прекрасно маскировала в окружающей пшенице, но на текущей позиции новобранцев — крыше двухэтажной поликретовой башни в центре комплекса, прикрывавшей сам реактор, а также центр данных Мака — была не столь полезна.

Из динамика в шлеме Дженкинса зазвонил пронзительный сигнал тревоги. Под наблюдением капитана Пондера новобранцы обнесли весь периметр датчиками движения, переключив устройства на шестах в режим повышенной чувствительности. Это давало им покрытие за рамками тысячи метров, но в то же время датчики постоянно ловили "тени" — рои пчёл, стаи скворцов, а теперь ещё и полёт опылителей ЙОТУН. Прищурившись над Форселлом, Дженкинс смотрел, как три самолёта с игловидными носами с жужжанием проносятся над западной пшеницей. В течение всего дня опылители выполняли затяжные, извилистые пролёты, распыляя подкормку из фунгицида. Но нынче они пролетели совсем близко. Тянущееся следом белое облако опустилось в сторону комплекса, заставив двенадцать новобранцев из отряда Браво 2-го взвода (2/Б), охранявших западное ограждение, отвернуться от стелющихся химикатов, прикрыть рты и закашляться. То были не признаки какого-либо настоящего физического недомогания (Дженкинс пользовался достаточным количеством органических соединений для подкормки собственных урожаев своей семьи, чтобы знать, что они полностью безопасны для дыхания), а скорее выражение усталости и недовольства новобранцев.

— Сколько времени? — спросил Дженкинс.

Форселл покосился на Эпсилон Инди.

— Шестнадцать тридцать. Около того.

«Почти закат, — подумал Дженкинс. — Где они, чёрт возьми?»

Правила занятия были простыми: для победы каждая сторона должна была устранить часть другой. Это значило, что Джонсону с Бёрном предстояло уложить тридцать шесть новобранцев, в то время как им стоило обезвредить всего-то одного из них. При таких ставках не в пользу штаб-сержантов казалось, что они попытаются атаковать пораньше, прежде чем рекруты окопаются.

Когда вскоре после 9:00 оба офицера отъехали от ворот комплекса на своём "Вепре", новобранцы спешно поделились на отряды — по три в каждом взводе — и бросились укреплять разные секторы комплекса. Вместе с остальным отрядом Альфа-один (1/А) Дженкинс и Форселл набились в реакторную башню. Обветренное сооружение слегка походило на именинный торт: второй из двух круглых этажей имел диаметр меньше, чем у первого, и был увенчан скоплением похожих на свечки антенн для мазера Мака и прочих коммуникационных устройств. Над наземным зданием во всём комплексе высилась одна только башня, которая была единственной постройкой на сотни километров во всех направлениях.

Миновав по пути на крышу двухэтажного здания два лестничных пролёта, Дженкинс с Форселлом легли ничком, заняв самую стабильную позицию для стрельбы, если забыть о потере маневренности. Уложив свою BR55 поперёк рюкзака для дополнительной опоры, Дженкинс прильнул к прицелу винтовки как раз вовремя, чтобы увидеть, как "Вепрь" сержантов сворачивает с мощёной подъездной дороги к реакторному комплексу и направляется на юг по шоссе в сторону Утгарда. В порыве адреналина Дженкинс тут же потянул за затвор, досылая патрон в патронник. Он переключил режим огня на одиночную стрельбу, напряг палец на спусковом крючке, а затем... ничего. Один час за другим на палящем зное. Вскоре новобранцы начали роптать, что настоящей целью занятия было увидеть, как долго они протянут, прежде чем пустить нюни. Грузный и разговорчивый рекрут из отряда 1/А по имени Осмо даже выдвинул теорию, что Джонсон с Бёрном угнали в Утгард за холодным пивом в баре с кондиционером, обрекая их занятие на победу в пользу палящего света Эпсилон Инди. Старшина первого класса Хили велел им всем "захлопнуться", подчеркнув, что, пока они не снимут шлемов и будут пить воду, тепловой удар им не грозит. Капитан Пондер, со своей стороны, оставался в своём "Вепре", припаркованном в тени переносного сортировочного навеса неподалёку от передних ворот, тихо покуривая сигары Sweet William.

— Пивка бы сейчас, — проворчал Дженкинс, прислушиваясь к стихающим двигателям опылителей ЙОТУН. Даже проведя на животе целый день и едва двигаясь, он ощущал, как с него в три ручья течёт пот. Между ногами Форселла и его собственными лежало уже по меньшей мере десять пустых бутылок из-под воды, а Дженкинса всё ещё мучила жажда.

— Внимание на здоровяка, — провозгласил Форселл, лениво смещая свой прицел на восток. — Опять.

Повернувшись, чтобы проследить за взглядом Форселла, Дженкинс увидел одинокий комбайн ЙОТУН — гигантскую машину, раскрашенную в тёмно-синий цвет с жёлтыми полосками. Пока она переваливала через пологую вершину, три пары её столь же крупных колёс ходили вверх-вниз. Хотя до комбайна был по меньшей мере километр расстояния, Дженкинс без труда услышал тихий рокот его этилового электродвигателя мощностью в три тысячи лошадиных сил, когда тот начал поглощать пшеницу на нижнем склоне.

Целый день комбайн косил восточные поля в широкие просеки, ложащиеся перпендикулярно комплексу, содрогая землю по мере приближения к ограждению периметра. Поначалу это нервировало некоторых новобранцев. Разумеется, все они видели ЙОТУН-ы, однако машина, бывшая, в сущности, газонокосилкой пятидесяти метров в высоту и ста пятидесяти метров в длину, провоцировала очень настойчивое желание бежать — даже при знании того, что ИИ со способностями Мака контролирует её электросхемы. Однако сейчас, когда комбайн вновь начал спускаться к комплексу, по-настоящему тревожилась лишь пшеница. Увеличенные в прицеле Дженкинса стебли тряслись перед жужжащими зубьями вращающейся жатки комбайна, словно догадываясь о своём неминуемом перемоле.

— Говорю тебе. Это четвёртая серия, — сказал Форселл, возвращаясь к спору, шедшему между ними целый день.

— Нет, — возразил Дженкинс. — Видишь гондолы?

Форселл взглянул через свой прицел на линию угловых металлических гондол на колёсах, которые казались маленькими лишь оттого, что тянулись прямо позади ЙОТУН-а.

— Вижу...

— Они ведут сбор с тыла.

— И что?

— А то, что это особенность пятой серии. У четвёрок гондолы идут по бокам.

С секунду Форселл размышлял об этом, после чего сдался с неловким признанием: — Прошло уже несколько сезонов с тех пор, как мы обновлялись.

Дженкинс вздрогнул. Он уже позабыл, что Форселл был из небогатой семьи. Мало того, что родители Форселла владели меньшим числом акров, их соя также продавалась намного меньше, чем кукуруза и другие зерновые культуры Дженкинсов. Судя по всему, родители Форселла всё ещё обходились горстью подержанных машин второй серии.

— Пятёрки того не стоят, — сказал Дженкинс, наблюдая, как гондолы заполняются, а затем спешат назад к подъёму до близлежащего депо маглева. — Гибридные двигатели чересчур дороги, только если у тебя не отыщется собственный этиловый-

— Эй. Что-то есть. — Тело Форселла напряглось. — Только что съехало с шоссе.

Дженкинс повернулся на юг. К комплексу на высокой скорости приближался единственный автомобиль — зелёно-белое такси. На мгновенье оно исчезло в прогибе подъездной дороги.

— Думаешь, это они? — спросил Форселл.

— Не знаю, — Дженкинс сухо сглотнул. — Лучше предупредить остальных.

— Всем отрядам! Приближается машина!

— Это шутка, Форселл? — проворчал по радио Стисен. Бёрн повысил темноволосого полицейского до командира отряда 2/А и назначил его охранять ворота комплекса. — Тут слишком жарко для твоих врак.

— Сам посмотри, — призвал Дженкинс. Конечный участок дороги был совершенно ровным — всё от ворот до выпученного асфальта лежало как на ладони. Не заметить седан было невозможно даже без оптики.

— Внимание! — рявкнул Стисен на свой отряд, сидящий между двумя пересохшими кустами за валами из мешков с песком по обе стороны от ворот. — Дасс, прикрой меня!

Дженкинс расслышал движение на крыше первого этажа, непосредственно под своей позицией.

— А ну собрались, парни! — взревел Дасс. Командир отряда 1/А был слегка полноват и в то же время очень высок. Как результат, инженер маглева в расцвете сил выглядел не столько толстым, сколько полным. — Оружие к бою!

— Моя винтовка! Не заряжается! — захныкал Осмо. Всякий раз, как Осмо начинал паниковать, его голос становился похожим на детский. Обычно это вызывало у Дженкинса смех, но не сейчас.

— Вытащи обойму и вставь обратно, — сказал Дасс. — Убедись, что она вошла вся.

Дженкинс услышал скобление металла о металл, сменившееся успешным щелчком затвора винтовки.

— Извини, Дасс.

— Всё в порядке. Ты только соберись. Сфокусируйся.

По терпеливому, но настойчивому тону в Дассе легко было распознать отца одного мальчика и двух девочек.

— Просто смотри, по чему они стреляют, — прорычал Стисен. У полицейского был трудный характер, который лишь ухудшился после поражения в соревновании на палках. Но как бы ни хотелось Дженкинсу отключить Стисена от радиоканала, используемого всеми новобранцами, он понимал, что тот сделал верное замечание: 1/А придётся стрелять поверх 2/А, чтобы поразить седан.

— Делай своё дело, Стисен, и тебе ни о чём не придётся волноваться, — дружелюбно ответил Дасс.

Приняв вызов, Стисен вышел в центр ворот. Уперев MA5 в правое плечо, он вытянул левую руку в останавливающем жесте. Седан замедлился и остановился в двадцати метрах перед Стисеном. Несколько секунд все рекруты просто глядели на тепловую рябь, колышущуюся над крышей машины.

— Из машины! Живо! — рявкнул Стисен, направив оружие на лобовое стекло. Однако двери седана оставались закрытыми. Дженкинс почувствовал, как у него в груди колотится сердце.

— Тепловой? — прошептал он Форселлу, надеясь, что более сложная оптика в прицеле наводчика сможет подтвердить, не сидит ли в седане кто-нибудь из штаб-сержантов.

— Отрицательно, — отозвался Форселл. — Всё белое. Снаружи слишком жарко.

— Первая команда! — крикнул Стисен. — Вперёд!

Дженкинс смотрел, как из-за восточного вала вышли четверо новобранцев и осторожно прошли через ворота, крепко вжав в плечи свои MA5. Они окружили седан по двое с каждой стороны.

— Бёрдик! Открывай дверь! — Стисен показал одному из своих людей вперёд. Дженкинс вздохнул, постаравшись расслабиться. Выдохнув, он упёр перекрестие своего прицела в точку, где, по его разумению, окажется голова водителя в момент выхода. По непонятной причине воображение сваляло дурака и подкинуло ему в перекрестие ухмыляющееся лицо штаб-сержанта Бёрна.

Бёрдик потянулся к ручке двери, но стоило ему притронуться к ней, как похожие на крылья чайки двери седана открылись. На мгновенье рекрут вздрогнул, но вскрикнуть от удивления так и не успел: седан исчез во вспышке белого пара. Бёрдик и двое других новобранцев на флангах тут же повалились на тротуар. Каждого из них забрызгало чем-то ярко-красным, как будто через них прошла шрапнель.

— Клейморы! — охнул единственный уцелевший. Он зашаркал прочь от седана, волоча за собой покалеченную ногу.

— Всем назад! — рыкнул Стисен на остальной отряд, перекидывая себе через плечо руку новобранца и втаскивая его в ворота. Командир дал очередь с одной руки по лобовому стеклу седана, но то не разбилось, а лишь вспыхнуло красным — тем же цветом, как и кажущиеся смертельными раны рекрутов. На время занятия MA5 всех рекрутов были заряжены тактическими тренировочными патронами (ТТП). Для максимальной имитации баллистики летальных патронов эти пули обладали пластиковой полимерной оболочкой для поддержания начальной скорости и траектории. При этом каждый ТТП был оснащён неконтактным взрывателем, который рассеивал оболочку, превращая ту в безвредный сгусток красной краски в пределах десяти сантиметров от любой поверхности.

Безопасную, но небездейственную, напомнил себе Дженкинс. Краска была мощным тактильным обезболивающим и реагентом, влияющим на нановолокна в форме новобранцев, способным затвердеть при насыщении. Говоря по-простому, схлопочешь такую пулю — вырубишься и застынешь. Попадание одного ТТП в любую конечность делало её бесполезной. Множество снарядов, выпущенных в грудь, обездвиживали всю форму целиком, симулируя смертельную рану. Бёрдик с остальными поверженными рекрутами словили десятки ТТП из клейморов — тёмных пластиковых коробочек, привинченных к внутренней стороне дверей седана и ныне покрытых конденсатом от пропеллента из углекислого газа.

— Не стрелять! — прикрикнул Хили, подбегая к Бёрдику с аптечкой в руке. Новобранец принял взрыв на себя, выпрямился, словно доска, и жёстко рухнул на спину.

— Как он, док? — спросил Пондер, вылезая из своего "Вепря". Хили вытащил из аптечки иссиня-металлический жезл и провёл им над животом Бёрдика. Электросхемы внутри жезла размягчили нановолокна формы, и медик сумел взять новобранца под руки, подтащить к седану и прислонить к передней шине со стороны водителя.

— Жить будет, — с сарказмом откликнулся Хили. Похлопав Бёрдика по плечу, он положил ему на колени MA5, после чего направился к остальным "убитым".

Дженкинс вздохнул с облегчением. Разумеется, с ними всё будет в порядке — в конце занятия они с лёгкостью очухаются. Однако атака выглядела очень правдоподобной. Дженкинс легко мог представить себе куда более жуткую сцену, будь седан напичкан повстанческой взрывчаткой. Он уже собирался поделиться мыслями с Форселлом, когда Андерсен, новоиспечённый командир отряда 1/Б, закричал:

— Комбайн! Он не поворачивает!

Дженкинс дёрнулся в сторону востока и увидел, как Андерсен с остальным своим отрядом отступает от забора. Высокий ЙОТУН действительно вышел за рамки привычного маршрута и катился вниз на комплекс. Едва комбайн достиг узкой полосы глины по краям поля, его вращающаяся жатка упёрлась в твёрдую почву и застопорилась со слышимым лязгом. Однако ЙОТУН даже не замедлился. Машина просто подняла искалеченную жатку на гидравлические конечности и продолжила катиться на забор. Стальные столбы и оцинкованная сетка смялись под первой парой шин, а затем скрутились вокруг осей. Ограждение заискрило под брюхом машины, когда та остановилась, наполовину втиснувшись в комплекс. К тому моменту ЙОТУН был сплошь покрыт ТТП. Рекруты ещё не засекли сержантов, что не помешало им в панике спустить курки. В этом смятении никто не заметил гранату, полетевшую высоко вверх к башне реактора.

— Пригнись! — завопил Дасс. Но было уже слишком поздно. Дженкинс едва успел спрятать голову за рюкзак, когда граната взорвалась. Он услышал, как ТТП забрызгал стену под ним, и ещё до того, как заговорил Осмо, понял: бо?льшая часть 1/А выбыла из игры.

— Они достали Дасса! — запричитал Осмо. — Они достали меня!

Рискуя быть обнаруженным, Дженкинс скользнул вперёд и посмотрел вниз на крышу первого этажа. Дасс и большая часть других новобранцев из 1/А были без сознания, но сам Осмо уцелел. Лежащий ничком и прикрывающий каску руками, он ещё не заметил, что неподвижность его ног была вызвана другим новобранцем, рухнувшим на них.

— Ты в порядке, Оз! — перекричал Дженкинс неистовую трескотню винтовок остальной роты ополченцев. — Сядь и-

В эту секунду в стену первого этажа, прямо под головой Дженкинса, ударили три ТТП — очередь из боевой винтовки.

— Бёрн! Он на комбайне! — прокричал Форселл.

Попытайся Дженкинс отползти обратно за рюкзак, его бы тут же подстрелили. Но тут верх взял какой-то прежде неизвестный инстинкт, и вместо этого Дженкинс поднял свою боевую винтовку, заметив Бёрна пригнувшимся между первым и вторым сегментами машины, и открыл огонь. И, хотя его выстрелы пролетели мимо, они вынудили штаб-сержанта уйти с уже ненадёжной позиции. Бёрн вскочил на лестницу, уходящую вниз за заднюю часть первого сегмента, и направился к земле.

— Я поймал его! — крикнул Дженкинс, переключая режим ведения огня своей боевой винтовки с одиночного на очередь. Однако усилившийся огонь лишь ускорил спуск сержанта. Бёрн схватился за турникеты лестницы и соскользнул, даже не потрудившись коснуться ступенек. Едва его ботинки коснулись асфальта, Бёрн с перекатом ушёл за шины ЙОТУН-а. Там, хотя и на время, у него было хорошее укрытие как от боевой винтовки Дженкинса, так и от перекрёстного огня отрядов Андерсена и Стисена.

— Закатай губу! — прокричал командир отряда 2/А, когда ТТП, посланный Бёрном, расплескался о мешки с песком у ворот. — Кричли! — скомандовал Стисен. — Давай вперёд!

Дженкинс стиснул зубы. Вызов Стисена по открытому радиоканалу ему совсем не понравился. Кроме того, Кричли со своим наводчиком находились на северном краю крыши первого этажа и должны были прикрывать Дженкинсу тыл.

— Я же сказал, что поймал его! — возразил Дженкинс, посылая очередь в шину ЙОТУН-а.

— Пасть захлопни, Дженкинс! — прорычал Стисен. — Кричли! Ответь!

Снайпер 2-го взвода так и не откликнулся.

— Форселл, проверь радио! — крикнул Дженкинс. Коммуникатор каждого рекрута постоянно отслеживал его жизненные показатели. Если кого-то убивали, потеря регистрировалась в локальной сети.

— Кричли больше нет! — ответил Форселл потрясённым голосом. — Так же как и всех из 1/Ч!

— Чего?

— Мы потеряли всех на западном рубеже!

Дженкинс заметил, как из теней под ЙОТУН-ом вспыхнула боевая винтовка Бёрна. Один из новобранцев 1/А упал с криком. «Итого уже близко к тридцати убитым», — мрачно подумал Дженкинс. Он дал ещё две очереди, затем потянулся к своему боку и сменил обойму.

— Стисен, мы идём назад!

— Нет, чёрт побери! — выругался Стисен, а затем обратился к командиру отряда 2/Ч, охраняющему северо-восточный угол комплекса: — Хабель! Смещайся на запад! Это наверняка Джонсон!

Одно только имя его сержанта заставило желудок Дженкинса скрутиться. Он и все остальные новобранцы провели целый день жалуясь на жару и даже не догадывались, что попали в клещи тщательно продуманной ловушки. Теперь же, когда Бёрн закрепился, а Джонсон подпирал с тыла, рекрутов раздавят в считанные минуты.

— Оз? — спросил Дженкинс, привстав на колено. — Ты ещё с нами?

— Д-да!

— У тебя хорошая высота. Ты можешь прижать Бёрна.

— Но...

— Просто сделай это, Осмо!

Дженкинс похлопал Форселла по плечу. Взгляды встретились, и Дженкинс понял, что Форселл думал о том же, о чём и он: попав в засаду, нужно прорываться.

— Стисен, — сказал Дженкинс. — Первые стрелки в пути.

***

С высоты холма Эйвери открывался панорамный вид на комплекс. Подстрелить Кричли и его наводчика было проще простого, но он выждал, пока Бёрн не сомнёт ограждение и не отвлечёт внимание рекрутов, после чего выстрелил обоим новобранцам в головы. Датчики в их шлемах зарегистрировали "смертельные" попадания и мгновенно заморозили униформы. Эйвери был уверен, что под общий шум автоматического огня никто из других новобранцев не расслышал грохота его выстрелов.

Он также был готов поставить на что угодно, что никто из ополченцев теперь не удосужится проверить датчики движения, поскольку их сигналы были полностью сбиты с толку облаком фунгицида. Оседая на пшенице, химикаты покрыли Эйвери идеально белым порошком и даже придали сержанту почти забавный вид, стоило ему встать с поля — словно некий незримый шутник опорожнил над головой здоровенный мешок муки. А вот в намерениях Эйвери смешного не было ничего: он собирался положить каждого новобранца, охраняющего западный забор, прежде, чем те забудут про Бёрна и вспомнят про периметр.

Пока Эйвери сбегал по склону с поднятой винтовкой, а распухшие колосья били по локтям, ему в голову пришла мысль о том, что впервые со времён "Требушета" он стрелял по человеку. Разумеется, сейчас всё было по-другому; это было учебное занятие с тренировочными патронами. Но Эйвери не мог не заметить, с какой лёгкостью — с какой машинальностью — он брал кого-либо на прицел и спускал курок. Эйвери понимал, что всё дело в хорошей тренировке. И пусть ему не всегда нравилось то, каким образом он применял свои навыки, он был полон решимости привить своим людям ту же уверенность и отсутствие колебаний. В грядущей битве им это понадобится, чтобы остаться в живых.

Эйвери расслышал взрыв гранаты. Шум был куда приглушённее, чем клейморы, которые они с Бёрном прикрепили к дверям автомобиля, прежде чем позволить Маку довести машину до ворот комплекса. ИИ был более чем рад помочь им с занятием и даже предложил использовать комбайн ЙОТУН для дополнительного отвлечения. Эйвери не был уверен, каким образом Мак, как морпехи и капитан-лейтенант аль-Сигни ранее, догадался о том, что реактор Жатвы станет лакомой мишенью для врагов, и позволил ополчению попрактиковаться в его обороне.

Эйвери не стал стрелять через забор. Он знал, что звенья разорвут его ТТП прежде, чем те долетят до целей. То же самое можно было сказать и о выстрелах рекрутов, так что Эйвери пробежал от глиняной границы между пшеницей и ограждением с твёрдым убеждением, что его не подстрелят, и вскочил на сетку. Почти тут же один из новобранцев 1/Ч, Вик, услышал дребезжание металла и повернулся. И без того напуганные глаза выпучились ещё больше, едва он увидел, как нечто похожее на призрак Эйвери спрыгивает внутрь лагеря, развевая за собой белый фунгицид. Прежде чем Вик успел прийти в себя, Эйвери снял с плеча боевую винтовку и выпустил два снаряда в середину его груди. Крик новобранца пересилил общий шум, заставив трёх его товарищей по команде повернуться. Эйвери свалил каждого из них слева направо, переключил свою винтовку на стрельбу очередями и взялся за растерявшиеся остатки 1/Ч. Когда последний рекрут упал, подсвеченный счётчик под прицелом боевой винтовки показывал три оставшихся патрона. Однако стоило Эйвери вытащить из бронежилета новую обойму, как с востока по нему открыли огонь.

Отряд 2/Ч обежал башню реактора. Если бы новобранцы бежали чуточку быстрее или не забыли встать в более устойчивые стойки, прежде чем открыть огонь, то застали бы Эйвери врасплох. Однако их выстрелы ложились бесконтрольно, и Эйвери получил время, чтобы перекатиться влево, спрятавшись от неожиданного огня за изогнутой стеной башни. К тому моменту когда первые новобранцы 2/Ч пошли на штурм, Эйвери перезарядился. Он подстрелил двоих и заставил остальных отступить и окопаться, чтобы потратить ценные секунды на дискуссию о том, когда и как они должны обойти позицию Эйвери.

— Чарли-один крышка, — проворчал Эйвери в свой ларингофон. — Чарли-два задаёт мне жару.

— Я только что отправил твоих мальков из Альфы полетать, — ответил Бёрн. Он сделал паузу для пары выстрелов. — Но меня всё равно обстреливают сверху.

— Должно быть, мои стрелки.

— Это почему?

— Твои мертвы.

— Ну так утихомирь их, а?

— Понял.

Продолжая держать под прицелом винтовки север на тот случай, если 2/Ч соберётся с духом быстрее ожидаемого, Эйвери задом подошёл к служебной лестнице, ведущей на крышу первого этажа. Закинув оружие за плечо, он как можно скорее вскарабкался по ступенькам. Как только голова приподнялась над крышей, Эйвери заметил движение справа. Он убрал голову как раз вовремя, чтобы избежать очереди из MA5 Форселла. Не раздумывая, Эйвери вытащил из кобуры свой пистолет M6 и подтянулся на одной руке в тот самый момент, когда Форселл убрал палец с курка. Эйвери поднимался, а вместе с ним поднимались и его выстрелы; один ТТП расцвёл в центре живота Форселла, ещё два угодили ему в грудь. Форселл отшатнулся, а Эйвери уже поднялся на крышу. Держа M6 обеими руками, Эйвери не сводил мушку тяжёлого пистолета со шлема Форселла, пока тот падал. Новобранец был крупным, и Эйвери хотел убедиться, что патронов мелкого калибра оказалось достаточно, чтобы вырубить его.

Удовлетворившись тем, что Форселл повержен, Эйвери направился к лестнице, ведущей на верх второго этажа. Он сделал всего несколько шагов, когда трижды ощутил острую боль в задней части правого бедра. Подстёгиваемый адреналином, Эйвери крутанулся вокруг резко отключившейся ноги и ответил огнём по цели, в которой он после первых же выстрелов распознал Дженкинса.

Пока Дженкинс нырял за изогнутую стену второго этажа, Эйвери разумно предположил, что рекрут спрыгнул с противоположной стороны башни и сейчас ждёт, пока он поднимется.

«Недурный план», — поморщился Эйвери, ковыляя к стене. Вместо того чтобы засесть на неудачной оборонительной позиции, стрелки расставили свою собственную западню. Получится у них или нет, Эйвери всё равно оценил их инициативу. Встряхнув своим M6, он выбросил наполовину израсходованную обойму, после чего перезарядился и направил пистолет прямо вдоль стены. Но как только в поле зрения вошёл Дженкинс и палец Эйвери надавил на курок, по радио прогремел голос капитана Пондера.

— Отставить огонь! Отставить огонь!

На мгновенье штаб-сержант и его подопечный встали как вкопанные, держа друг друга на прицеле.

— Я попал? — голос Осмо звучал ошарашенно, а затем оживился от неожиданного успеха: — Я попал!

— Штаб-сержант Бёрн, вас убили, — подтвердил Пондер. — Итоговый счёт: тридцать четыре к одному. Поздравляю, рекруты!

Радио переполнил хор усталых восклицаний.

— Отбрызнуло от шины, — проворчал Бёрн по частному каналу сержантов. — Чёртов ТТП... — Затем добавил по открытому каналу: — Хили? Тащи уже дурацкий жезл!

Эйвери опустил пистолет и прислонился к стене. Эпсилон Инди снижалась к плавно изгибающемуся горизонту. Матовый бежевый поликрет впитывал тёплый жёлтый свет, излучая накопленное тепло.

— Почти достали нас, штаб-сержант, — ухмыльнулся Дженкинс.

— Почти, — улыбнулся Эйвери — и не только из вежливости. Не считая базовых манёвров вокруг гарнизона, это были первые боевые стрельбы новобранцев. Они ещё не представляли себе, к чему их готовят сержанты, и результаты Дженкинса с Форселлом вселили в Эйвери надежду на то, что при достаточном количестве времени его рекруты смогут стать достойными солдатами.

— Штаб-сержант? — затрещал голос Пондера в наушнике Эйвери. Поздравительного тона как не бывало. — Только что получил весточку от нашего местного представителя ДКС.

Эйвери понял между строк: речь шла о капитане-лейтенанте аль-Сигни. Спина напряглась не хуже ноги.

— Делегаты, которых мы ждали?

— Они здесь. И прихватили с собой гораздо более крупный корабль, — ответил Пондер.

Теги: Перевод, книги Halo