ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Жатва, 22 февраля 2525 г.
---
Новости об уничтожении Гладсхейма разлетелись быстро — гораздо быстрее, чем те несколько часов, в течение которых контейнер Эйвери пересекал Иду и полз вверх по Биврёсту. К тому моменту, когда контейнер добрался до Утгарда, бо?льшая часть планеты уже знала, что сделали пришельцы и что, несомненно, сделают снова.
В течение всей поездки капитан Пондер был на связи с капитаном-лейтенантом аль-Сигни. По её словам, Утгард, уже бывший местом проживания почти двухсот тысяч человек, был в рекордные сроки наводнён беженцами из маленьких поселений с Вигронда. Эйвери ждал, что по прибытии в депо он встретит массу народу, но контейнер, расположенный рядом с опорой среднего подъёмника до Тиары, был в основном пуст — по крайней мере, так можно было сказать о людях.
Всё пустое пространство внутри массивного склада было заполнено работающими ЙОТУН-ами.
Соскочив с разинутой двери своего контейнера, Эйвери был потрясён количеством и разнообразием машин. Здесь были десятки знакомых жёлто-чёрных погрузчиков, переносящих лёгкие пластиковые ящики зелёного цвета, маркированные надписями «ЕДА», «ВОДА» и «ОДЕЯЛА». Спеша погрузить предметы первой необходимости в ожидающие контейнеры и уворачиваясь друг от друга с идеальной точностью, погрузчики громко визжали на своих крупных колёсах о гладкий поликретовый пол склада, оставляя на нём чёрные резиновые полосы. Но были здесь и такие модели ЙОТУН-ов, каких Эйвери прежде не видел: надзорные аппараты на треугольных гусеницах и паукообразные унимашины техобслуживания. Последние суетились вокруг контейнеров, проверяя их на поверхностные дефекты и чиня их встроенными, ярко сверкающими сварочными горелками — одним из инструментов, прикреплённых к подвижным механическим конечностям с зажимными клешнями. Когда морпехи и их рекруты направились к выходу со склада между двумя контейнерными рядами, они втянули головы в плечи. Стремительная работа униустройств неизбежно порождала каскады искр, и никто не хотел обжечься.
Покинув депо, Эйвери вместе с Дассом, Дженкинсом, Форселлом и остальными новобранцами 1/А погрузился на ожидающий "Вепрь". Въезжая в дорожный поток, принятый им сначала за интенсивное движение, Эйвери понял, что все гражданские седаны и тягачи, заполонившие бульвар, были пусты. У некоторых всё ещё работали двигатели, другие стояли с широко распахнутыми дверьми. Однако единственными машинами, движущимися по дороге, были сине-белые патрульные седаны утгардской полиции. Проблесковые маячки на их крышах мигали, а из громкоговорителей доносился рёв:
— ПОЖАЛУЙСТА, СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ. ОСТАВАЙТЕСЬ ВНУТРИ АЛЛЕИ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ. ПОЖАЛУЙСТА, СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ...
Пока "Вепрь" объезжал брошенные машины, двигаясь на север вдоль аллеи, Эйвери заметил, что парк был переполнен даже ещё больше, чем во время праздника солнцестояния. Однако толпа значительно изменилась. Исчезли сходки и группы, собираемые праздничной музыкой и ларьками лицензированного алкоголя — на смену им пришла единая молчаливая толпа. Переменились даже цвета. Отошли в прошлое яркие пастельные полуофициальные одеяния участников пикника. Ныне лужайки аллеи были забиты грязным брезентом и выцветшим хлопком.
Капитан-лейтенант ничего не говорила про гражданские беспорядки. Но то тут, то там Эйвери замечал пешие патрули полицейских. Поверх своих светло-синих форм офицеры носили шлемы и броню, надеваемые при бунтах; некоторые даже имели при себе оглушающие жезлы "Скромник" и прозрачные пластиковые щиты. Когда "Вепрь" подъехал к парламенту, Эйвери подметил, что отряды Чарли усилили главные ворота S-образными преградами из мешков с песком. Ополченцы заметно нервничали. Их глаза неотрывно следили за аллеей, а руки крепко сжимали MA5.
— Присматривай за ним, — сказал Эйвери Форселлу, когда их "Вепрь" остановился на вершине петляющей дорожки парламента. Он кивнул на Дженкинса, который уже спешился и отошёл, направляясь к линии брезентовых палаток, установленных ополчением в садах парламента. — Не дай ему наделать глупостей.
Дженкинс ни с кем не заговаривал с тех пор, как они покинули Гладсхейм, а он накричал на Эйвери. Он больше не злился, просто пребывал в глубокой депрессии. Эйвери сомневался, что новобранец сможет выкинуть что-то безумное вроде самоубийства. Но Дженкинс только что потерял всю семью, и Эйвери не хотел ничего исключать. Форселл кивнул, взвалил на плечо объёмистую прямоугольную сумку, в которой был его прицел и BR55 Дженкинса, и быстро последовал за своим товарищем.
— Соберите ваших командиров, — сказал капитан Пондер, шагая от второго "Вепря" в сопровождении Хили и Бёрна. — Мы проведём совет, как только я закончу с Тьюном.
Когда капитан стал подниматься по ступенькам парламента, он остановился, прислонился к гранитным перилам и схватился за грудь. Хили тут же подскочил к нему, но Пондер отмахнулся.
Санитар настоятельно рекомендовал капитану не участвовать в эвакуации Гладсхейма, зная, что любое усилие лишь ухудшит его раны. Пондер, само собой, сказал Хили, куда тот может засунуть свои предложения. Но теперь, глядя, как капитан притворяется, что бодро поднимается по ступенькам, Эйвери понимал, что он заплатил цену за преданность своей миссии и своим людям.
— Хабель? Слышишь меня? — проворчал Эйвери в свой ларингофон.
— Да, штаб-сержант, — откликнулся командир отряда 1/Ч с балкона зала торжеств.
— Всё чисто?
— Трудно сказать. В аллее яблоку негде упасть.
После многих лет борьбы с Восстанием Эйвери навострился в умении оценивать намерения толпы — сохранит она спокойствие или взорвётся. Он мог сказать, что сейчас народ в аллее был слишком ошеломлён, чтобы пойти на штурм парламента и выплеснуть свою злобу на правительство, которое так плохо организовало их защиту, а теперь ещё и набралось наглости, чтобы согнать их вместе, как животных. Но именно этот страх подвиг губернатора Тьюна приказать обоим отрядам Чарли охранять парламент, пока остальное ополчение отбыло в Гладсхейм. С другой стороны, Эйвери знал, что настоящая угроза всё ещё висит на низкой орбите.
— Поставь во главе Вика и спускайся, — приказал он Хабелю. — И скажи ему, чтобы посматривал по сторонам.
Бёрн вёл аналогичный разговор по радио с Андерсеном, командиром отряда 2/Ч. Спустя некоторое время оба штаб-сержанта и шестеро их заместителей собрались внутри вестибюля парламента с колоннами из известняка. Пока они ждали возвращения Пондера, Эйвери вспомнил, как они ранили пришельца в золотой броне. Затем Бёрн, который видел побольше, описал, как опылители Мака протаранили инопланетный челнок, обрушив его в виноградники. Эти победы едва ли могли сравниться с тысячами гражданских потерь, однако красочный, полный брани рассказ Бёрна об огненном падении десантного корабля дал остальным повод посмеяться над вражьей неудачей.
В бронежилете Эйвери завибрировал коммуникационный планшет. Он извлёк устройство и прочитал текстовое сообщение от Пондера: «ТЫ И БЁРН. КАБИНЕТ ТЬЮНА. БЫСТРО». Эйвери показал планшет Бёрну. Затем, оставив смеющихся командиров отрядов позади, они отправились по лестнице на второй этаж парламента.
Кабинет губернатора располагался в задней части здания и был средним офисом в длинном коридоре служебных помещений, зарезервированных за двадцатью четырьмя парламентариями Жатвы. Но, если не считать нескольких беспокойных сотрудников, в коридоре с высокими потолками было тихо. Берцы морпехов громким эхом отдавались по мраморному полу. В приёмной кабинета Тьюна были двое полицейских, стоящих по обе стороны от внутренней двери из матового стекла. Оба носили броню для подавления бунтов, только без шлемов, и держали в руках пистолеты-пулемёты M7. Один из полицейских глянул на сержантов.
— Оружие на стол, — сказал он, кивнув выступающим подбородком на пустой стол личного секретаря Тьюна. — Приказ губернатора.
Бёрн одарил Эйвери раздражённым взглядом, но Эйвери покачал головой: "Оно того не стоит".
— Просто чтобы вы знали, — сказал Бёрн с нарастающим акцентом, — Я пересчитал свои патроны. — Он снял с плеча свою боевую винтовку, вытащил пистолет из кобуры и положил оба оружия на стол рядом с пушками Эйвери, после чего вызывающе улыбнулся. — Им лучше быть на месте, когда я вернусь.
Смотрители правопорядка нервно отступили назад, пропуская Бёрна и Эйвери через дверь.
Кабинет Тьюна, расширяясь по мере углубления, обладал веерообразной формой. Изогнутую западную стену украшал крупный голоснимок Утгарда на заре существования колонии. На картине подле основания одной из башен, ныне тянущихся вдоль аллеи (которая, если верить снимку, тогда была просто грязной полосой, на которой парковались ЙОТУН-ы), стоял юноша. Высокий, но при этом всё равно грузный мальчик ухмылялся до ушей, и, хотя ему недоставало рыжей бороды взрослого губернатора, было очевидно, что это был Тьюн — возможно, не старше десяти лет.
— Я не понимаю, чего Вы от нас хотите, губернатор, — сказала капитан-лейтенант аль-Сигни, стоя подле полированного стола Тьюна из красного дуба. На ней был светло-серый служебный комбинезон с высоким воротником — та же форма, которую она носила во время встречи с Эйвери в госпитале. Сегодня её длинные тёмные волосы были скручены и заколоты на затылке, обнажая тёмно-серые погоны, на которых мерцали три золотые шпалы и пучок дубовых листьев, соответствующие её званию.
— Советуйтесь со мной, — заорал Тьюн, — прежде чем выкидывать безумную авантюру!
Губернатор навис над столом. Его крупные руки сжимали мёртвой хваткой спинку вращающегося кресла, обитого коричневой кожей. Он был одет в вельветовые брюки и тонкую фланелевую рубашку, помятость которых предполагала, что эта одежда не менялась уже несколько дней.
— План, — произнесла Джилан спокойно, — тот же самый, с которым Вы согласились неделю назад. Если у Вас были опасения, Вы имели море возможностей высказать их.
— Ты сказал мне, что отключил Сиф! — Тьюн сердито ткнул пальцем в Мака, который светился над латунным голопроектором, встроенным в стол губернатора.
— Да, — ответил ИИ.
— Тогда как, чёрт побери, они вступили в контакт?
— Я оставил работоспособный кластер. На случай, если мне понадобится доступ к системам Тиары. — Мак посмотрел на Джилан. — Полагаю, я принял верное решение.
— Ты вообще не должен принимать решения без моего одобрения!
ИИ пожал плечами.
— Я не вижу причин, по которым мы должны закрыть канал.
— Причин? — Тьюн оттолкнул своё кресло в сторону и шлёпнул ладонями по столу. — Эти выродки спалили Гладсхейм дотла!
— Технически, — возразил Мак, — те, кто сейчас на Тиаре, даже не относятся к той расе.
Мысли Эйвери помчались галопом, стремясь уловить суть спора. Пришельцы на Тиаре? Когда это случилось?
Тьюн с отчаянной яростью посмотрел на Пондера.
— Неужели я единственный человек в этой комнате, кто ещё контролирует свои проклятые чувства?!
— Мне нужно, чтобы Вы успокоились, губернатор. — Лицо Пондера было бледным. Он неловко смотрел себе под ноги. — У нас нет времени на споры.
Тьюн ещё больше опёрся о стол. Его голос зарокотал глубоко в горле.
— Не смейте отдавать мне приказ, капитан. Я — губернатор этой планеты, а не один из ваших солдафонов. — Вены на шее Тьюна быстро пульсировали, а его лицо почти сравнялось по окрасу с его бородой. — Я решаю, что нам надо, а что не надо делать. — Он испепеляюще посмотрел на аль-Сигни. — И я не позволю Вам использовать моих людей как приманку!
В кабинете повисла могильная тишина. Мак снял свою ковбойскую шляпу и пригладил растрёпанные волосы.
— Прошу прощения, губернатор. Но план есть план.
У Тьюна ушла секунда на то, чтобы заметить неповиновение ИИ. За это время Джилан, потянувшись за спину, вытащила крохотный чёрный пистолет едва больше её ладони. Она направила оружие на грудь губернатора.
— В соответствии с восьмым параграфом второго раздела поправки к колониальной хартии ККОН о внутренней безопасности я аннулирую Ваше звание и Ваши привилегии.
— Ларс! Финн! — взревел Тьюн. Но оба полицейских уже наполовину втиснулись в дверь кабинета, вскинув свои M7 и наведя их на Джилан.
Эйвери всё ещё не понимал сути спора. Но в одном уже был уверен: аль-Сигни и Пондер, его командиры, не были на стороне губернатора. Этого было достаточно для ответа. Но, честно говоря, ему не очень понравилось, как полицейские нацеливают своё оружие в спину женщине.
Когда первый офицер проходил мимо, Эйвери схватил его M7 за верх и дёрнул оружие вниз. Пока полицейский падал мимо него, Эйвери ударил его правым локтём по носу, ускорив падение мужчины на пол и отобрав у него оружие. Второй полицейский развернулся было к Эйвери, но Бёрн сбил его с ног ловкой подножкой и опустился вместе с ним на ковёр кабинета. Прижав одним коленом горло полицейского, а вторым — его грудь вместе с M7, Бёрн дал человеку секунду на то, чтобы прекратить борьбу. Тот проигнорировал шанс, и штаб-сержант с улыбкой вырубил его коротким резким ударом в челюсть.
— Мы в безопасности? — Джилан даже не шелохнулась. Её глаза и пистолет по-прежнему были направлены на Тьюна. Эйвери отдёрнул рукоятку перезаряжания M7 назад. В патроннике была пуля. Если бы полицейский спустил курок, то убил бы Джилан. Когда офицер попытался встать, Эйвери наградил его быстрым пинком в живот.
— Да, мэм.
Глаза Тьюна сузились.
— Кем Вы себя возомнили, аль-Сигни?
— Самым высокопоставленным офицером на этой планете, — ответила она, после чего повторила прошлое своё заявление. — В соответствии с восьмым параграфом второго...
— Ссылайтесь на какую угодно законную чепуху, я не отступлюсь.
— Губернатор, Вы уверены? — спросил Мак.
— Ты что, оглох? — Тьюн ударил кулаками по столу с силой достаточной, чтобы человек послабее сломал свои костяшки. Его голос сочился ядом. — Хочешь, повторю ещё раз?
Джилан выпрямила руку.
— Нет.
Её пистолет три раза щёлкнул, и Тьюн с покрасневшим кверху от распахнутого воротника рубашки лицом отшатнулся назад. В мгновенье ока Эйвери проскочил мимо капитана-лейтенанта через стол Тьюна, проскользив над отполированным дубом. Бёрн обежал вокруг стола ему навстречу, и вместе они склонились над губернатором, когда тот упал на пол.
— Хили! — крикнул Эйвери в свой ларингофон. — Поднимайся наверх!
— В этом нет необходимости, — сказала Джилан.
Эйвери вот-вот собирался напомнить капитану-лейтенанту, что она только что смертельно ранила колониального губернатора, когда ему в ноздри ударил знакомый сладкий запах.
— Умно, — хмыкнул Бёрн. Он потянулся к покрасневшей рубашке Тьюна и стёр с пальцев липкие остатки ТТП. — В отключке.
— Таким он и останется. — Джилан поставила пистолет на предохранитель и засунула его обратно в кобуру. — Весь путь до штаба КомФлота.
Внезапно Пондер качнулся.
— Вообще-то, мэм. Думаю, позвать доктора было не такой уж плохой идеей... — Затем он рухнул на пол, сжимая здоровой рукой свой левый бок. Эйвери побежал обратно вокруг стола. К тому моменту как он добрался до Пондера, Джилан уже стояла на коленях и разрывала рубашку капитана. Пояс из биопены, покрывающий его грудь, пропитался кровавыми пятнами. И, в отличие от Тьюна, эти были настоящими.
— Хили! Бегом! — прорычал Эйвери. Потом, повернув голову к Джилан, добавил: — Мэм, всё пошло наперекосяк, и мне это не нравится. Я хочу знать, что Вы планируете, и прямо сейчас. Что бы это ни было, я весьма уверен — Вы будете рассчитывать, что я и Бёрн справимся с этим.
Джилан глубоко вздохнула.
— Хорошо. — Она посмотрела на Эйвери, сузив свои тёмно-зелёные глаза в смешанном выражении уважения и сомнения. — Давай, Локи. Расскажи им.
С секунду Эйвери не мог понять, с кем говорит Джилан. Затем он услышал, как Мак прочищает горло.
— Да, — улыбнулся ИИ, когда Эйвери повернулся лицом к голопроектору. Выглядел он немного смущённым. — Да, наверное, мне стоит начать с этого.
***
Бапап попрыгал на одной ноге, затем на другой. После проверил уровень заполнения своего метанового бака. Он почесал зудящую чешуйчатую ямку на одной из своих рук. И наконец — хотя дьякон периодически просил его сохранять молчание — Бапап поднял голову на хурагока и спросил:
— Как думаешь, что он делает сейчас?
Дадаб и сам хотел бы знать. Это недопонимание раздражало его ещё больше, чем постоянная докучливость Бапапа. Пока Легче Некоторых парил перед башнями, составляющими чужеродный интеллект, он был совершенно неколебим в силу полной нейтральности своей плавучести.
— Просто присматривай за проходом, — отозвался Дадаб. — Недолго осталось.
Проворчав в маску, Бапап сунул голову обратно в щель вскрытых дверей центра управления. Дадаб продолжил расхаживать позади хурагока в небольшой яме комнаты, перешагивая через панели, снятые с башен для доступа к инопланетным электросхемам.
< Начинается разговор, > — просигналил хурагок.
В очередной раз Дадаб подумал о том, правильно ли он поступил, приведя хурагока на станцию (кто знает, что это у него за разговор?). Но он отчаянно хотел забрать Легче Некоторых из ангара прежде, чем тот узнает о его лжи и обнаружит, что Дадаб допустил превращение его плугов в оружие усилиями янми'и.
Дадабу тяжко далось предательство доверия своего друга, но выбора не было. Когда разбитый "Дух" распался на части, раскрыв не одно, а целых четыре творения хурагока, дьякон почти что обмочился в свою тунику. Он не хотел даже думать о том, что сделает Маккавей, если узнает об истинной причине, заставившей хурагока построить плуги. Вождь только что был тяжело ранен в бою с чужаками; его терпения не хватило бы даже на призывы к миру, не говоря уже о прощении дьякона, не сумевшего остановить их создание.
Дадаб остановился и стал складывать пальцы перед сенсорными узлами хурагока.
< Всё в порядке? >
Но Легче Некоторых не откликнулся. Все четыре его щупальца погрузились глубже в центральную башню. Подойдя ближе, Дадаб смог разглядеть, как слегка подёргиваются кончики конечностей, пока реснички на них соприкасаются с разноцветными узлами проводов. Дадаб проследил некоторые из них до многочисленных чёрных коробок одной из башен, после чего увидел, как два небольших огонька, расположенные на корпусе каждой коробки, мигнули зелёным и жёлтым цветом в ответ на искусное зондирование хурагока.
Неожиданно энергетическое ядро, смонтированное Легче Некоторых для подпитки башен энергией, начало мигать. Они уже использовали три ядра, и Дадаб не горел желанием брать ещё с ближайших стоянок. Другие унггои стали проявлять интерес к занятиям дьякона, только усилившийся после его возвращения на станцию вместе с хурагоком. Меньше всего Дадабу хотелось увеличивать число свидетелей его нынешней греховной попытки собрать интеллект.
— Дьякон! — прошептал Бапап. — Флим и ещё двое!
Дадаб взмахнул своими шишковатыми руками, отправляя Бапапа в проход.
— Иди! Задержи их!
Пока Бапап протискивался через дверь, Дадаб потянул Легче Некоторых за одно из его нижних щупалец. Издав удивлённый свист одним из своих мешочков, хурагок отстранился от башни.
< Верни панели назад! > — просигналил Дадаб.
Хурагок ответил не сразу, словно у него возникли трудности с переходом обратно к нормальному диалоговому режиму.
< Ты знаешь, что они наделали? >
< Что? Кто? >
< Вождь и его стая. >
Из прохода до ушей Дадаба донёсся грубый голос Флима, а затем лязг метановых баков, словно тот оттолкнул Бапапа в сторону.
< Объяснишь позже! > — подобрав панель, он протянул её хурагоку. Легче Некоторых обвернул тонкую металлическую пластину своими щупальцами, а тем временем Дадаб уже спешил к двери.
— Я не давал тебе разрешения покидать свой пост! — сказал он, выйдя в проход и встав на пути у Флима.
— Ты ходишь и исследуешь, — ответил Флим с угрюмым подозрением. — Почему нельзя мне?
— Потому что я дьякон! Мои исследования одобрены министерством!
Флим склонил голову набок, намекая, что не понимает, а если бы и понимал, то не сильно волновался бы по этому поводу.
— Ты нашёл еду?
— Нет.
— Артефакт?
— Определённо нет!
— Тогда что?
— Ничего, — сказал Дадаб, имитируя сильное раздражение. — И трата времени на разговор с тобой никак не поможет ускорить мою ра...
Дьякон согнулся пополам, когда Флим прошёл мимо, не так уж случайно ударив локтём по дряблому животу Дадаба.
— Тогда нам не о чем говорить. — Флим заковылял к центру управления. Дадаб слабо поднялся и попытался остановить хотя бы товарищей Флима — кривоногого унггоя по имени Гуфф и ещё одного по имени Тукдук, который был без одного глаза. Оба прихвостня легко проскользнули мимо, и дьякону не осталось ничего другого, кроме как последовать за ними, сгорбившись и делая неглубокие вдохи.
Флим посмотрел на башни и фыркнул внутри маски.
— Я ничего не вижу.
Дадаб поднял голову. К величайшему удивлению, он увидел, что все панели вернулись на свои места. Легче Некоторых невинно парил над небольшой ямой, словно ничего и не делал с момента своего прибытия.
— И скоро ты ничего нового не увидишь, — сказал Дадаб, когда энергетическое ядро мигнуло ещё раз. — Принеси мне другое ядро, и я позволю тебе помочь с моей работой.
Однако Флим оказался умнее, чем можно было подумать.
— За ядром пойдёшь со мной.
Дадаб вздохнул.
— Хорошо.
Проводив Флима и остальных обратно в проход, он тайком просигналил Легче Некоторых:
< Не снимай панели! >
Ему очень хотелось услышать объяснение хурагока насчёт того, что он узнал о джиралханаях, но, пока они не окажутся в одиночестве, длинным разговорам придётся подождать.
Легче Некоторых дождался, пока шаги унггоев стихнут. Энергетическое ядро быстро замерцало, грозя в любой момент отключиться. Хурагок сдул один из своих мешочков и осел близко к полу. Ему тоже не хотелось предавать доверие своего друга, но выбора не было. Быстрым движением он удалил самую высокую панель центральной башни и хлестнул одним из щупалец по её внутренней металлической поверхности. Затем он повернулся мордочкой к одному из записывающих устройств, найденных им в углах комнаты.
< Безопасно, выходи. >
Жесты Легче Некоторых были неторопливыми — как в тот раз, когда он впервые обучал дьякона премудростям своей речи.
Через мгновение над голопроектором комнаты появилась маленькая проекция пришельца в широкополой шляпе. Легче Некоторых вытянул защитную панель. Выждав несколько секунд, он просигналил:
< Теперь, покажи, ты. >
Проекция кивнула головой и исчезла. На её месте материализовался глиф, олицетворяющий Оракула. Легче Некоторых испустил удовлетворительный свист.
< Когда, покажутся, остальные? >
Пришелец появился снова. Подняв правую руку, он согнул четыре пальца:
< Утром. >
< Прекрасно! > — мешочки хурагока набухли, слегка приподняв его. — < Скоро, будет, мир! >
Энергетическое ядро начало тускнеть, и маленький пришелец стал исчезать. Легче Некоторых повернул свою мордочку к башням. Ассоциативный интеллект внутри них были поразительно умелым; на то, чтобы научиться говорить, у него ушло всего полцикла. Мешочки хурагока заколыхались от возбуждения. Ему ещё столько хотелось спросить! Но он понимал, что до того, как энергетическое ядро истощится, у него был лишь один шанс.
< Хочешь, я, починю? > — показал Легче Некоторых жестами на башни.
< Нет, > — фрагмент Локи тут же подтвердил свой умышленный саботаж Сиф. — < Ничего, стоящего, спасения. >
После этого энергетическое ядро выдохлось, и центр данных погрузился во тьму.