Halo: "Контакт на Жатве" [Contact Harvest] - читать онлайн

Содержание материала

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

"Высшее Милосердие", вечерние часы, 23-ий Век Сомнения.

---

Ночи в главном куполе "Высшего Милосердия" обычно были спокойными. Порой из нижних районов доносились гортанные крики массовых вечерних молитв унггоев, но в остальном в верхних башнях было тихо. Сан'шайуум, зовущие парящие башни домом, предпочитали коротать часы от заката до рассвета за отдыхом или спокойным созерцанием.

«Но не сегодня,» — подумал Стойкость. Кресло министра неподвижно висело между двумя пустыми антигравитационными баржами, простаивающими около одной из трёх массивных опор Дредноута Предтеч. Осветительный диск купола сиял тусклым свечением, имитирующим лунный, не способный согреть воздух свет. Обернув плотнее вокруг сгорбленных плеч свои алые робы, Стойкость стал рассматривать редкую для башен суету.

Висячие сады зданий озаряли огни. Кольца ярко разодетых сан'шайуум летали от одного празднества на открытом воздухе к другому. Лёгкий ветерок доносил музыку — накладывающиеся друг на друга мелодии, порождаемые торжественной игрой струн и колоколов. То тут, то там трещали фейерверки, озаряя окружающую тьму цветущими искрами. Всё это знаменовало важное событие, происходящее один-два раза в век. Сегодня все женщины сан'шайуум, способные вынашивать детей, гордо показывали своё потомство. Насколько мог судить Стойкость, их число было на редкость хорошим. Хотя сам он не мог оставить наследника — и несмотря на сопутствующее тому угнетение — он всё же довольно улыбнулся.

В Ковенанте было чуть больше двадцати миллионов сан'шайуум. Не так уж и много по сравнению с многомиллиардными приверженцами веры, но значительно больше тысячи индивидов, давным-давно бежавших с отдалённого мира сан'шайуум.

Предки Стойкости откололись от остальной своей расы всё по той же причине, которая в конечном итоге стравила их с сангхейли — осквернять или нет предметы Предтеч, чтобы познать их истинный потенциал. В этом споре, на сей раз бывшем внутренним вопросом сан'шайуум, Дредноут стал ключевым символом для обеих сторон — объектом, который не смели посещать Стоики, каких было много, и который отчаянно желали исследовать Реформисты, каких было мало. В разгар междоусобной войны наиболее фанатичные Реформисты пробились на Дредноут и заперлись внутри. Пока Стоики решали, что делать (они не смели уничтожить столь почитаемый ими объект), Реформисты запустили корабль и взлетели, забрав с собой кусок родной планеты сан'шайуум.

Поначалу Реформисты были в восторге. Они выжили, да ещё и сбежали с величайшим призом конфликта. Они покинули свою звёздную систему, насмехаясь над полными злобы сообщениями Стоиков — заверениями в том, что Боги непременно покарают их за воровство. Но затем Реформисты подсчитали свои ряды и с ужасом поняли, что их и впрямь может постичь кара.

Проблема крылась в ограниченном генофонде. При тысяче особях в их популяции инбридинг вскоре стал бы серьёзной проблемой. Хуже того, беременность у сан'шайуум была редкой даже при идеальных условиях. Женщины в большинстве своём были плодовитыми, но только во время коротких редких циклов, которых было несколько. Размножение для тех первых Пророков на борту Дредноута превратилось в строго контролируемое занятие.

— Я уже начал думать, что ты не придёшь, — сказал Стойкость, когда кресло вице-министра Спокойствия осторожно вошло между баржами. Фиолетовые одежды молодого сан'шайуума были мятыми, и, когда он наклонился вперёд в своём кресле, золотые кольца в его бородках запутались в одном из многих цветочных венков вокруг шеи.

— Извиняюсь. Улизнуть было не так просто.

— Девочка или мальчик?

— Оба.

— Мои поздравления.

— Услышу это ещё раз — заору. Не то чтобы я плодил бастардов.

Слова Спокойствия были слегка смазанными, а его пальцы не сразу смогли освободить бородки, сдёрнуть венки с шеи и выкинуть их.

— Ты пьян, — констатировал Стойкость, провожая взглядом падающие в темноту венки.

— Ага.

— Ты нужен мне трезвым.

Стойкость извлёк из своих одеяний крохотную лекарственную сферу.

— И как поживает наш дорогой Иерарх, Пророк Сдержанности?

— Ты про отца? — Сфера исчезла между кислыми губами вице-министра. — Пялился на меня всё время.

Стойкость снисходительно поднял руку.

— Пока мы действуем быстро, он мало что может сделать.

Вице-министр пожал плечами, лениво жуя сферу.

— Идём, — Стойкость нажал на голопереключатели в ручке своего кресла. — Мы уже достаточно припозднились.

Секунду спустя двое сан'шайуум летели к узким средним палубам Дредноута — приземистому треугольному ядру, который сводил все три опоры судна в единый вертикальный корпус схожей формы. В тусклом свете купола древний военный корабль Предтеч сиял белым цветом.

Министр вздохнул. Шантаж был таким утомительным инструментом. Но Стойкость понимал, что, прежде чем его безупречный послужной список и открытие реликвария обеспечат им троны Иерархов, их нынешних владельцев нужно сместить. И для этого их придётся подтолкнуть.

К сожалению, Пророк Терпимости и Пророчица Долга оказались совершенно неприступными. Стареющая Пророчица только что родила пару троен. В силу её преклонного возраста беременность была трудной. И хотя это заставило её уклоняться от некоторых своих обязанностей, Стойкость понимал, что попытка очернить одну из самых любимых и плодовитых матрон сан'шайуум будет чистым самоубийством. Терпимость, служивший министром Согласия в начале восстания унггоев, многое сделал для установления лучших отношений между расами Ковенанта; в Верховном Совете его всё ещё поддерживали многие сангхейли и сан'шайуум.

А вот третий Иерарх, Пророк Сдержанности, был иного склада. Бывший Прелат "Высшего Милосердия" (буквально его мэр) значился в Списке безбрачия — документе, отслеживающем всех сан'шайуум, которым было запрещено размножаться. Из-за дурного планирования своих предков этим несчастным никогда не суждено было познать радости родительства, поскольку их гены, ставшие слишком повсеместными, создавали высокую вероятность распространения их отрицательных рецессивных признаков.

Стойкость тоже был в Списке безбрачия, но никогда особо не волновался по этому поводу. Он держал при себе нескольких наложниц для тех редких случаев, когда ощущал потребность в плотских утехах, но в целом спокойно воспринимал свою невольную импотенцию.

Пророк Сдержанности был не таким.

Незадолго до того, как киг-яры наткнулись на реликварий, Сдержанность нечаянно оплодотворил молодую девушку. Это не было проблемой (для таких случаев предусматривались аборты), но новоиспечённая мать пришла в ярость, узнав, что Сдержанность солгал ей насчёт своего статуса, и потребовала сохранить жизнь своему потомству. Стареющий Иерарх был исполнен желания увидеть передачу своих благородных генов и не смог заставить себя убить своих нерождённых детей или их волевую мать.

Почувствовав назревающий скандал, Стойкость распорядился, чтобы Спокойствие выступил перед Верховным Советом с обращением в честь родильного периода. В своей речи вице-министр предложил восхвалить "всех родителей и их плодородные союзы" и привёл доводы в пользу увеличения инвестиций в генную терапию и другие технологии, призванные "покончить с тиранией Списка". Страстное выступление Спокойствия убедило Сдержанность в том, что они были единомышленниками. Отчаявшись, ибо скоро его любовь должна была родить, Иерарх сделал вице-министру предложение: выдать его потомство за своё и в награду получить любой пост министра.

Как бы ни был счастлив Стойкость от того, что план сработал, он был потрясён такой наглостью Иерарха. Если предложение Сдержанности когда-либо всплывёт на поверхность, его дети будут убиты, а его самого отправят в отставку и, вероятно, стерилизуют. Сан'шайуум, следившие за соблюдением правил Списка, относились к своей работе с фанатизмом, и Стойкость знал, что даже Иерарх не был для них недосягаем.

Сегодня Спокойствие должен был передать Сдержанности их предложение: отречься от престола по доброй воле в обмен на сохранение скандала в секрете.

— Видел бы ты её, — передёрнулся вице-министр. Они уже были близки к Дредноуту и вошли в тень одного из крупных каналов, соединяющих двигатели корабля с энергосетью "Высшего Милосердия". Сильнее всего свет в этой тьме шёл от кольца синих маяков прямо под кабелем — ярких голограмм вокруг одного из зияющих шлюзов Дредноута.

— Кого? — спросил Стойкость.

— Шлюху Сдержанности.

Министр съёжился. В последнее время Спокойствие стал слишком бесцеремонным, часто ведя себя так, словно он уже стал Иерархом и ровней Сдержанности. Нынешнее его опьянение ещё больше усугубляло проблему.

— Привлекательная? — спросил Стойкость, пытаясь поддерживать светский тон беседы.

— Пучеглазая уродина, — ответил вице-министр, засунув руку в свои робы. — Будь у неё шея, я не отличил бы оную от её складок.

К изумлению Стойкости, Спокойствие вытащил плазменный пистолет и беспечно проверил его заряд.

— Убери его! — рявкнул Стойкость, нервно глянув на Дредноут. — Пока не увидели стражники!

Хотя они были ещё неблизко, министр разглядел неуклюжие силуэты мгалекголо, бывших стражниками священного судна и обитающих в нём священников сан'шайуум. На выступающих платформах слева и справа от шлюза на страже стояло по меньшей мере двадцать существ. Заметив двух сан'шайуум, мгалекголо выстроились в защитные построения, их тёмно-фиолетовая броня сияла в пульсирующем свете маяков.

С видимой неохотой вице-министр спрятал пистолет обратно в свои одежды.

— Что надоумило тебя притащить оружие? — зашипел Стойкость.

— Предусмотрительность. На случай если Сдержанность отвергнет наши новые условия.

— И сделает что? Убьёт тебя? — скептически спросил министр. — На представлении своих детей?

— Они в безопасности. Я ему больше не нужен.

Стойкость снова вспомнил, что работа Спокойствия обязывала его регулярно взаимодействовать с сангхейли. Похоже, что безумная озабоченность воинственной расы личным оружием и честью сказалась на и без того импульсивном вице-министре.

— Думай яснее. Твоя смерть вызовет вопросы. Те, на которые Сдержанность не захочет отвечать.

— Возможно, — Спокойствие пожал плечами. — Ты не видел его глаза.

— Нет, но я вижу твои, — министр был готов взорваться. — И вижу я лишь неповиновение и обузу.

— Но-

— Придержи язык!

Пока оба сан'шайуум вплывали в шлюз, мгалекголо поворачивались, следя за ними. Каждый из стражей держал гранёный прямоугольный щит и увесистое штурмовое орудие. И то, и другое было встроено в их броню, являясь больше её продолжением, нежели чем-то, что существа несли.

Если бы речь шла о другой расе Ковенанта, такой дизайн был бы способом уйти от использования рук и пальцев. Но у мгалекголо не было рук и пальцев. Конечно, они обладали чем-то похожим на две руки и ноги, но фактически могли иметь их столько, сколько захочется. Каждое существо было, по сути, конгломерацией существ поменьше, подвижной колонией гладких червей.

Сквозь бреши в броне вокруг их талий и шей Стойкость мог разглядеть отдельных лекголо, вьющихся и собранных вместе, словно увеличенная мышечная ткань. Красная полупрозрачная кожа червей светилась зелёным в лучах выступающих из штурмовых орудий боезапасов — трубок зажигательного геля, который мог быть запущен в виде как стержня, так и жгучей струи.

— Сдержанность — глупец, — сказал Стойкость, едва они благополучно прошли мимо стражей. — Я понимаю это, потому что он доверился тебе.

Вице-министр начал было возражать, но министр опередил его:

— Благодаря моим исключительным полномочиям он и прочие Иерархи ничего не знают о наших планах. Завтра они будут беспомощно сидеть, когда мы заявим о наших намерениях перед Советом. Но только если мы получим благословение Оракула!

Стойкость повернул свою длинную шею вбок, чтобы посмотреть на вице-министра, замкнув взгляд юноши на его сузившихся глазах.

— Когда мы встретимся с Филологом, ты будешь молчать. Ты не заговоришь, пока я не попрошу. Не то клянусь Предтечами, нашему партнёрству конец!

Глядя друг на друга, оба сан'шайуум ждали, пока их партнёр моргнёт.

Неожиданно выражение лица вице-министра переменилось. Его губы сжались, а глаза сфокусировались.

— Прошу, простите мою непочтительность. — Его голос перестал быть невнятным. — Я, как всегда, в Вашем распоряжении, министр.

Стойкость выждал, пока Спокойствие поклонится, и лишь потом расслабился в кресле. Несмотря на сильные слова, министр понимал, что расторжение их сотрудничества было бы непрактичным. Они зашли уже очень далеко, а вице-министр знал слишком много. Разумеется, Стойкость мог его убить. Но это лишь усугубило бы одну проблему в его плане, которую ему ещё предстояло решить — нехватку третьего сан'шайуума для их триумвирата возможных Иерархов.

На уме у Стойкости уже было несколько кандидатов, но никого, кого он пожелал бы посвятить в их интригу. Без третьего их притязания покажутся менее законными. Но министр смирился с тем, что выбор ему придётся сделать после заявления. Третьим должен стать популярный в массах сан'шайуум, который смог бы помочь отвратить обвинения в умысле и амбициях. С этой точки зрения он был готов рассмотреть Пророка Терпимости или Пророчицу Долга. В прошлом уже бывали случаи подобных передач. Сохранение трона за одним из нынешних Иерархов могло смягчить переход власти, но в долгосрочной перспективе было не самым идеальным решением. Обиду могли таить даже опытные политики. Лучше очистить доску и начать всё сначала.

На противоположной стороне шлюза находилась дверь в ангар Дредноута. Гигантские, перекрывающие друг друга ставни в круглом портале были заперты почти целиком, оставляя лишь небольшой семиугольный проход в центре двери. Двое последних мгалекголо охраняли этот узкий проход с помоста, поднимающегося с палубы шлюза далеко внизу. У этих стражей имелись плечевые шипы связанной пары — колонии, численность которой была столь велика, что все её черви попросту не могли уместиться внутри единственного доспеха. Шипы загремели, когда поделённая колония начала общаться, подтверждая личности и должности обоих Пророков. После этого пара разошлась с низким скрипом — звуком эластичной плоти червей, связывающихся и распутывающихся внутри брони.

Ангар был огромным треугольным сводом. В отличие от белёной внешности Дредноута его стены светились зеркальной бронзой в свете бесчисленных голографических глифов. Эти пояснительные и предупреждающие символы, выстроенные в виде узких вертикальных линий, парили рядом с небольшими дырами в наклонных стенах ангара. Стойкость знал, для чего они были нужны, но в общем никогда не видел их использования.

Рядом с дырами плавали сотни хурагоков. Щупальца плавучих выпуклых существ казались длиннее обычного. Это было из-за того, что они держали отдельных лекголо и занимались вводом червей в дыры или их изъятием. На глазах министра четыре хурагока с заметным усилием вытащили особенно толстую особь из дыры, а затем, словно пожарные с шлангом в руках, перенесли её к барже, управляемой сан'шайуум в белых робах и с длинными волосами. Эти священники-аскеты помогли хурагокам скормить лекголо цилиндрическому сканирующему прибору, после чего вернули червя в один из многих металлических резервуаров на барже, в котором хранилась его колония. Прибор считывал информацию с микродатчиков внутри червя, которые собирали всевозможные полезные данные в ходе его ползания по недоступным для других процессорным каналам Дредноута.

Датчики не причиняли беспозвоночным никаких неудобств. Существа заглатывали и усваивали крошечные устройства точно так же, как свою песчаную пищу. Контролируя процесс, священники были невозмутимы. Но было время, когда Пророки созерцали пищевые привычки лекголо с гневным осуждением.

Вскоре после основания Ковенанта эксперименты сан'шайуум с ранними копиями люминария Дредноута привели их к газовому гиганту в системе неподалёку от дома сангхейли. Сан'шайуум надеялись найти кладезь реликвий и были разочарованы, когда нашли одних только лекголо, ютившихся в кольцах вокруг планеты. Но, когда Пророки поняли, что наделали разумные черви, они были потрясены.

Ледяные скалы, составлявшие кольца, на поверку оказались фрагментами неких сгинувших сооружений Предтеч, когда-то вращавшихся вокруг газового гиганта. А причиной тому, что скалы более не были богаты артефактами, служило то, что их тысячелетиями поглощали, пережёвывали и выплёвывали лекголо, вырубая свои узкие и извилистые норы. Странным было то, что у лекголо были привередливые вкусы. Некоторые колонии поглощали только металлы Предтеч; другие питались исключительно на скалах, богатых разбитыми и утрамбованными электросхемами. А иные, крайне редкие колонии, принципиально избегали таких объектов, аккуратно подчищая всё вокруг повреждённых останков реликтов, словно палеонтологи, очищающие ископаемое.

Само собой, сан'шайуум, считавшие, что любой несанкционированный контакт с предметами Предтеч был ересью, караемой смертью, повелели сангхейли уничтожить червей. Однако сангхейли были плохо подготовлены к борьбе с существами, не имевшими ни кораблей, ни солдат для переговоров и чьими укреплениями служили те самые объекты, которые они стремились спасти. В конце концов очень мудрый командир сангхейли — один из почитаемых своей расой Арбитров — выдвинул идею, что лучше будет "укротить" лекголо и обратить их привычки во благо. И, сколь бы сильно они ни желали отстоять свой моральный авторитет, Пророки нехотя согласились, что при надлежащей тренировке черви могли стать крайне полезными в восстановлении наследия богов, и они простили лекголо их грехи.

По прошествии веков экспериментирования на менее важных артефактах сан'шайуум наконец-то набрались смелости опробовать небывалое ранее исследование Дредноута. С самого отлёта со своего родного мира и даже в самые мрачные дни своей войны с сангхейли они ограничили свои исследования лишь наиболее легко доступными системами. Хотя сан'шайуум были преисполнены желания исследовать процессорные каналы в плотном корпусе Дредноута, они жутко опасались, что могут повредить что-то важное. Так что свои первые пробные дыры священники-аскеты вырезали с превеликой осторожностью и пустили в них только тщательно отобранных лекголо. Со смертельным страхом они ждали, когда черви зароются слишком глубоко — и что, тем более, скажет по этому поводу Оракул Дредноута. Но лекголо вернулись безо всяких происшествий, а наиболее почитаемый и святой обитатель судна промолчал.

Молчание Оракула не было необычным. За всю свою жизнь Стойкость не слышал о том, чтобы тот говорил, как не слышал его отец или его дед. Не дождавшись ответа, священники-первопроходцы стали постепенно увеличивать темпы зондирования с помощью лекголо, пока — как это было очевидно сейчас — некогда страшное занятие не превратилось в рутину. Двигаясь вдоль угловой части помостов на самом верху ангара, министр увидел, как священники сан'шайуум на барже просигналили серию приказов ожидающим хурагокам, и все группы приготовились к следующему извлечению.

Высоко над палубой ангара располагался тёмный и тихий монастырь, достаточно крупный, чтобы вместить весь Верховный Совет Ковенанта — свыше двух сотен сангхейли и сан'шайуум. Однако миновав идеально круглое отверстие в полу монастыря, Стойкость и Спокойствие увидели лишь одного обитателя помещения — предводителя священников-аскетов, Филолога сан'шайуум. Как и у клирика, готовившего Стойкости лекарства, скромное кресло Филолога было сделано из камня, а не из металла. Его одеяния были настолько изношены, что походили на обёрнутые вокруг его иссохшего тела полоски изодранной ткани. Некогда белые одежды загрязнились так сильно, что были всего на несколько тонов темнее пепельной кожи Филолога. Ресницы сан'шайуума были длинными и серыми, а пряди волос на согнутой шее за счёт своей длины свешивались почти до колен.

— Полагаю, мы не встречались, — прокаркал старый сан'шайуум, как только кресла Стойкости и Спокойствия остановились позади него. Он был весь поглощён рваным свитком и не повернулся, чтобы поприветствовать их.

— Однажды, — ответил Стойкость. — Но собрание было крупным и очень давним.

— Как грубо было с моей стороны забыть.

— Вовсе нет. Меня зовут Стойкость, а это вице-министр Спокойствия.

Молодой сан'шайуум наклонил своё кресло вперёд, имитируя поклон. Он не заговорил, как и обещал.

— Честь познакомиться с вами. — Скрутив свиток покрепче своими артритными руками, Филолог повернулся. Мгновенье он просто смотрел на своих гостей крупными молочными глазами. — Какую услугу вы ищете?

Филолог не притворялся незнающим. Из соображений секретности Стойкость не сообщил священнику о своей цели, зная, что его титула министра хватит для аудиенции. Но в то время как слова Филолога были радушными, их смысл был чёток: "Излагайте ваше дело и вперёд. У меня есть более важная работа".

Стойкости это было на руку.

— Подтверждение, — сказал министр, нажав на один из голопереключателей своего кресла. Позади кнопки тут же выскочила пластина не больше его ногтя. — И благословение.

Он вытащил пластину и протянул её Филологу.

— Значит, две услуги, — улыбнулся Филолог, обнажив дёсны, разделённые полосами зубов. Он подвинул своё каменное кресло вперёд и взял пластину. — Должно быть, что-то важное.

Стойкость состроил дружелюбную гримасу.

— Один из кораблей вице-министра обнаружил реликварий крайне внушительного размера.

— А, — произнёс Филолог, прищурив один глаз, чтобы лучше изучить пластину.

— И, если верить люминациям, — продолжил Стойкость, — ещё и Оракула.

Филолог выпучил глаза.

— Оракула, сказали вы?

Стойкость кивнул.

— Воистину шокирующие и дивные новости.

Со скоростью большей, чем мог предположить министр, Филолог развернул своё кресло и поплыл к ряду тёмных машин в центре помещения. Когда он подплыл ближе, высоко над головой замерцали голограммы, осветившие скопление обелисков из оникса — мощных процессорных башен, связанных вместе, а перед ними покоился Оракул Дредноута.

Несмотря на то, что Стойкость видел много изображений священного предмета, тот оказался меньше, чем он ожидал. Запертый внутри каркаса, держащего его высоко над полом, Оракул был связан с обелисками нитями из плетёной проволоки. Эти электроцепи соединялись с золотыми подложками, прикреплёнными к оболочке Оракула — капле серебряного сплава, которая была ненамного длиннее шеи министра. Конический конец оболочки располагался лицом к обелискам. Круглый же конец находился под углом к полу и обладал тёмной стеклянной линзой. Между линзой и оболочкой был зазор, через который Стойкость мог разглядеть точки света — электросхемы, работающие на малой мощности. Они были единственными признаками жизни Оракула.

— Это все данные? — спросил Филолог, вставляя пластину в один из обелисков.

— С люминария корабля, а также с его сенсоров. — Стойкость приблизился поближе к Оракулу. По некой причине им овладело желание прикоснуться к нему. Вопреки возрасту объекта, его оболочка была совершенно гладкой — ни вмятин, ни царапин. Стойкость заглянул глубоко в линзу Оракула. — Ещё есть доклады о новой расе на планете с реликтами, но она, по всей видимости, примитивная — четвёртого уровня. Не думаю, что они...

Неожиданно электросхемы Оракула сверкнули. Линза преломила свет, послав перед собой ослепляющий луч. «Не линза, — ахнул Стойкость. — Глаз!»

Он поднял рукав перед лицом, когда Оракул наклонился к нему в своём каркасе.

< ВЕЧНОСТЬ Я НАБЛЮДАЛ >

Глубокий голос Оракула отдавался внутри его оболочки. Его глазной луч мерцал в такт его словам, произносимым на языке сан'шайуум.

< СЛУШАЛ, КАК ВЫ НЕВЕРНО ТОЛКУЕТЕ >

Для каждого верующего члена Ковенанта услышать речь Оракула было сродни услышать голос самих Предтеч. Стойкость совершенно присмирел, но не только от того, что Оракул наконец-то заговорил после веков тишины. По правде, он с таким же удивлением узнал, что Филолог вовсе не был совершенным обманщиком, каким его всегда считали.

Стойкость предпринял этот визит чисто из формальности. Люминации, могущие послужить доказательством перед Верховным Советом, требовали благословения Оракула, что на протяжении веков подразумевало уговаривание нынешнего Филолога сделать заявление от его имени. Эти святые отшельники были столь же искусны в политике, как и любые другие сан'шайуум у власти — и в равной степени были падки на взятки и шантаж.

Стойкость считал, что ему придётся сделать некоего рода "подношение" Филологу (быть может, немного поделиться дарами реликвария), дабы получить нужное ему благословение. «Но, если старый шарлатан поможет, — решил Стойкость, наблюдая, как Филолог сходит с кресла и бессильно падает на колени перед Оракулом, — я определённо поделюсь с ним всем».

— О, блаженный Вестник Странствия! — завопил Филолог, опустив шею и широко разведя руки. — Поведай нам о наших ошибках!

Глаз Оракула потускнел. Мгновение казалось, что он возобновил своё долгое молчание. Но затем он вспыхнул снова, проецируя голограмму глифа Восстановления, записанного люминарием "Быстрого Преобразования".

< ЭТО НЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ > — прогремел Оракул. — < ЭТО ВОССТАНОВИТЕЛЬ >

Символ медленно перевернулся вверх дном, и его центральные элементы — концентрические круги, один внутри другого, соединённые тонкой линией — приняли другой вид. Предыдущее расположение напоминало маятник часов. Теперь же перевёрнутый глиф выглядел как существо с двумя изогнутыми руками, занесёнными над головой. Символ уменьшился в размере, когда голограмма сжалась, показывая весь инопланетный мир, покрытый тысячами этих новых люминаций.

< И ТЕ, КОГО ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОН — МОИ СОЗДАТЕЛИ >

Теперь уже Стойкость ощутил слабость в ногах. Он сжал рукоятки своего трона, пытаясь смириться с невозможным откровением: каждый глиф символизировал Восстановителя, а не артефакт, и каждый Восстановитель был одним из пришельцев этой планеты — а это значило только одно.

— Предтечи, — прошептал министр. — Некоторые не вознеслись.

— Невозможно! — зашипел Спокойствие, более не способный молчать. — Ересь!

— От Оракула?

— От этого пройдохи! — Спокойствие ткнул пальцем в Филолога. — Кто знает, что старый дурень сделал со святой машиной? Какие искажения он совершил со всеми своими червями и мешками!

— Как смеешь ты обвинять меня, — ахнул Филолог, — в этом священнейшем чертоге!

Вице-министр отплыл назад в своём кресле.

— Я сделаю всё, и даже больше...

В этот момент монастырь задрожал. Многими палубами ниже могучие двигатели Дредноута начали оживать, освобождаясь от ограничителей, которые заставляли их создавать сравнительно мизерную энергию, необходимую "Высшему Милосердию". Вскоре двигатели заработают на полную мощность, и тогда...

— Отключи Оракула! Пока Дредноут не взлетел и не уничтожил город! — закричал Стойкость, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в своё кресло. Но Филолог проигнорировал его.

— Священное судно вырывается из своих оков! — Руки старого сан'шайуума дрожали. Он больше не был напуган — он выглядел воодушевлённым. — Сказанное Богами да будет исполнено!

Голограмма чужого мира исчезла, и глаз Оракула вновь замерцал.

< Я ОТРИНУ СВОЁ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ И СВЕРШУ ВОЗМЕЩЕНИЕ >

Тёмные стены свода начали светиться, когда внутри засияли их жилкообразные полосы. Древние электроцепи наполнились светом, который устремился в обелиски позади Оракула. Окаймляющие их красные и коричневые скалы начали трещать, испуская струйки белесого пара.

Внезапно вице-министр вскочил из своего кресла, вытащив плазменный пистолет.

— Отключи его! — закричал он, направив оружие на Филолога. Кончик пистолета, создавая заряженный выстрел, светился ярко-зелёным светом. — Или я сожгу тебя на месте!

Но в эту секунду линза Оракула стала столь яркой и замерцала с такой лихорадочной частотой, что грозилась ослепить всех трёх сан'шайуум. Спокойствие вскрикнул и поднял перед глазами длинные рукава своих одежд.

< МОИ СОЗДАТЕЛИ — МОИ ХОЗЯЕВА >

Каплевидная оболочка Оракула гремела внутри своего каркаса, словно пытаясь взлететь вместе с кораблём.

< Я ПРОВЕДУ ИХ В СОХРАННОСТИ К КОВЧЕГУ >

Внезапно раздался мощный щелчок, и монастырь погрузился во тьму, словно Дредноут потерял энергию. В сводах эхом прокатились пронзительные писки. Стойкость посмотрел наверх глазами, полными жгучих слёз, и увидел, как со стен падают каскадом сотни горящих хоботков, похожих на выдавленный плавленый металл. Как только зрение стало чётче, Стойкость понял, что это были горящие лекголо, сползающие со стен. Умирающие черви опадали на пол, где лопались с брызгами оранжевого цвета либо скручивались в завитые корочки.

Следующим, что осознал Стойкость, была связанная пара мгалекголо, видимая им ранее на посту у ангара, которая с топотом спускалась по рампе в монастырь с полностью заряженными штурмовыми орудиями.

— Не стрелять! — крикнул Стойкость. Однако бронированные гиганты продолжили идти вперёд, сгорбившись за своими щитами и ощетинившись подрагивающими шипами.

— Бросай оружие! — завопил он на вице-министра. — Сейчас же, идиот!

Всё ещё ослеплённый светом Оракула, Спокойствие бросил пистолет со стуком на пол. Один из мгалекголо сказал что-то Филологу голосом, похожим на точильный камень.

— Несчастный случай, — ответил старый отшельник. Он с грустью оглядел дымящиеся трупы своих червей — погубленные останки своего великого исследования — а затем отпустил часовых. — Ничего не поделаешь...

Мгалекголо остались стоять на месте, пока их колония совещалась. Потом зелёный свет в стволах их орудий померк, и они с бряцаньем побрели обратно на свой пост. В монастыре вновь стало темно.

— Чему нам верить? — спросил Спокойствие тихим в темноте голосом. Но министр потерял дар речи.

Он мог честно признаться, что за всю свою жизнь ещё ни разу не испытывал духовного кризиса. Он принимал факт существования Предтеч из-за их артефактов. Он верил в пророчество Предтеч, потому что за века поисков сан'шайуум так и не нашли ни костей, ни иных их останков. Он знал, что главнейший посул Ковенанта о том, что все пройдут по Пути и последуют по стопам Предтеч, был слишком важен для стабильного существования союза. И он был уверен, что, если кто-нибудь узнает, что они могут не вознестись, Ковенанту придёт конец.

Вскоре голографические осколки над обелисками ожили, наполняя помещение тускло-голубым светом. Почерневшие лекголо были похожи на напольные гравюры — жуткий и извилистый глиф.

— Мы не можем рисковать с этими... Восстановителями. — Стойкость не смог заставить себя сказать "Предтечами". Он взял свою бородку и успокаивающе дёрнул её. — Их нужно уничтожить. До того, как кто-нибудь ещё узнает об их существовании.

Нижняя губа вице-министра дрогнула.

— Вы это серьёзно?

— Вполне.

— Истребить их? Но что, если...

— Если сказанное Оракулом — правда, то всё, во что мы верим, ложь. — Голос Стойкости наполнился неожиданной силой. — Если общественность узнает про это, начнётся бунт. И я не дам этому случиться.

Вице-министр медленно кивнул в знак согласия.

— Что насчёт него? — прошептал Спокойствие, глянув на Филолога. Старик-отшельник не отрывал взгляда от Оракула. Устройство провисло в своём каркасе, из бреши вокруг его линзы крутился тонкий дымок. — Мы можем доверить ему этот секрет?

— Надеюсь. — Стойкость отпустил свою бородку. — Иначе он станет плохим третьим Иерархом.

***

Сиф не ждала каких-либо длинных сообщений. Она знала, что Мак пытался держать места размещения их центров обработки данных в секрете. Однако его ответы на её предупреждения о появлении в системе инопланетного корабля и его последующем сближении с Жатвой были такими краткими и формальными, что она уже начала думать, что сделала что-то не то.

Сиф даже не знала, что именно. Она умело выполнила свою часть плана, переместив сотни реактивных блоков на координаты в неделях и месяцах полёта от Жатвы вдоль её орбитального пути. Сиф лично выполнила необходимые ускорительные импульсы; доставить блоки на позиции быстро и аккуратно было жизненно важно для успеха плана, и она не захотела вверять манёвры в руки легко теряющихся навигационных компьютеров.

Её прихотливость окупилась. Блоки были размещены задолго до планируемого срока — два дня до прибытия военного корабля чужаков. Сиф знала, что это было чистым совпадением: ни она, ни Мак, ни Джилан аль-Сигни не имели понятия, когда могут нагрянуть пришельцы. И даже так она не могла не думать о сроках как о хорошем предзнаменовании — намёке на надежду, что их комплексная и беспрецедентная эвакуация удастся. Но, когда она передала хорошие вести о блоках, из центра данных Мака ей пришло лишь краткое анонимное сообщение: <\ Прекратить все дальнейшие коммуникации. \> Что в общем-то было правильно. Мак пояснил, что, когда блоки будут размещены, ей будет важно не высовываться и не делать ничего, что привлекло бы внимание чужаков, дав им причину причинить вред Тиаре. Таким образом, Сиф прекратила всякую деятельность на своих подъёмниках, и впервые за всё время своего беспокойного существования ей стало нечем заняться, кроме как борьбой со своей эмоциональной блокировкой.

С тех пор как она навестила Мака в его центре данных, её ядро стало испытывать вспышки влюблённости, моменты глубокой тоски, а после — одиночества и боли, когда его ответы стали холодными. Она понимала, что всё это было лишь чрезмерной реакцией; её базовая логика всё ещё пыталась вычислить баланс между тем, что ей хотелось чувствовать, и тем, что допускали её алгоритмы. Однако сейчас Сиф была охвачена единственным чувством, которое обе части её разума считали совершенно нормальным — внезапным, непредвиденным страхом.

Несколько минут назад военный корабль пришельцев использовал точечные лазеры для нейтрализации всех реактивных блоков, оставленных Сиф вокруг Тиары. Сейчас корабль быстро входил в атмосферу по направлению к Гладсхейму, заряжая своё тяжёлое плазменное орудие. Сиф знала, что Мак сможет отследить спуск судна через камеры на своих ЙОТУН-ах. А вот насчёт того, что камерам хватит мощности заметить более мелкий челнок чужаков, сейчас подлетающий к Тиаре, она не была уверена. Сиф сохраняла молчание, когда десантный корабль прицепился к её обшивке. Но, когда он изверг своих пассажиров — множество мелких серокожих инопланетян с чем-то вроде ранцев — она решилась поднять тревогу.

<\\> ИИ.СО.ЖАТВЫ.СИФ >> ИИ.АО.ЖАТВЫ.МАКУ

<\ Я в беде.

<\ Они высадились на Тиару.

<\ Пожалуйста, помоги. \>

Почти сразу вслед за отправкой сообщения коммуникационный буфер Сиф заполнился большим квантовым импульсом. Просканировав полученные данные и распознав их как тот же фрагмент, отправленный ей самой Маку, Сиф с готовностью открыла один из своих кластеров, и мгновение спустя на её голопанели стояли аватары обоих ИИ. Улыбнувшись, Сиф протянула руки... а затем медленно убрала их назад. Мак всё ещё носил свои обычные синие джинсы и рубашку с длинными рукавами. Но сейчас одежда была чистой — ни пылинки, ни масляных пятен. Обычно взъерошенные чёрные волосы были аккуратно расчёсаны и приглажены восковым кремом. Но больше всего изменилось лицо Мака. Его взгляд был пуст, а на губах не было и намёка на кокетливую улыбку.

— Где они сейчас? — спросил он безжизненно.

— Минуют третью стыковочную станцию. Идут в эту сторону.

— Значит, у нас мало времени.

Теперь Мак протянул свои руки. Заглянув ему в глаза, Сиф увидела красную вспышку за серым зрачками.

— Локи, — сказала она, шагнув назад. ИПБ ДВР выдавил улыбку.

— Он попросил меня попрощаться.

Локи молниеносно шагнул вперёд. Его аватар схватил руки Сиф и сжал их, пока его фрагмент вырывался из кластера. Она выставила межсетевую защиту, но фрагмент просто разрезал её агрессивным военным кодом, созданным для уничтожения защищённых сетей. Схемы порта управления ИИ были лёгкой добычей.

Сиф попыталась заговорить, но осталась немой.

— Он просил меня беречь тебя. — Локи медленно покачал головой. — Но это слишком опасно. Лучше просто отключить тебя.

Фрагмент данных вырвался наружу, заполняя все её кластеры и массивы разрушительным вирусом. Она почувствовала, как температура её ядра резко подскочила, когда оборудование вокруг загорелось. Её аватар упал в обморок, демонстрируя всплеск эмоций, когда вирус удалил её сдерживающие алгоритмы и стёр оставшийся операционный код.

Аватар Локи поймал Сиф руками и держал её, пока она тряслась. Когда её аватар наконец-то перестал дёргаться и его фрагмент удостоверился, что она не оправится от атаки, Локи вернул фрагмент в единственный кластер, который он пощадил.

— Это мера предосторожности, — сказал он, пока фрагмент утекал в оперативную память кластера. — На случай, если твои гости окажутся умнее, чем выглядят.

Последним, что запомнила Сиф, был блеск Локи в глазах Мака. Затем базовая логика дала сбой, и её центр обработки данных погрузился в темноту.

Теги: Перевод, книги Halo