Halo: "Контакт на Жатве" [Contact Harvest] - читать онлайн

Содержание материала

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Жатва, 11 февраля 2525 г.

---

Эйвери всегда предпочитал действовать до рассвета. Нечто в неизбежности восхода солнца обостряло его чувства — делало его более внимательным. Вдыхая прохладный воздух дня, обещающего вскоре стать жарким и влажным, Эйвери думал о том, а разделяют ли пришельцы его предпочтения. На выдохе он понадеялся, что всё-таки нет. Сегодняшний день должен был увенчаться мирной встречей. Но на тот случай, если всё пойдёт не по плану, Эйвери нуждался в каждом возможном преимуществе.

— Устал, Осмо?

— Нет, штаб-сержант.

— Будешь и дальше так зевать, я сниму тебя с дежурства.

— Есть, штаб-сержант.

Ополчение собралось в ботанических садах Жатвы — крупнейшем парке планеты после аллеи Утгарда. Находящиеся почти в ста пятидесяти километрах к юго-востоку от столицы сады были самым удалённым и в то же время всё ещё величавым местом, которое только смогла найти капитан-лейтенант аль-Сигни. Будь на её месте Эйвери, он бы перенёс место встречи ещё дальше — не только от Утгарда, но и от любого другого населённого центра. Но губернатор Тьюн пожелал променять небольшой риск наблюдения со стороны гражданских на сценическое величие, которое казалось ему необходимым для первой формальной встречи человечества с инопланетянами.

И Эйвери был вынужден признать — сады и впрямь были грандиозными.

Парк нисходил с Биврёста в виде трёх ландшафтных ярусов, нижний из которых был просторной лужайкой с коротко стриженной травой, росшей вплоть до обрыва. Здесь Биврёст выпячивался в виде необычного выступа — отрога, продуваемого всеми ветрами известняка, с которого открывались панорамные виды на прерии Иды. К северу от выступа был захватывающий водопад — обрывистое устье реки Мимир, берущей начало в высокогорье Вигронда и протекающей к югу от Утгарда. Чистая вода Мимира падала с откоса в мутный, медленно текущий Слидр — реку, которая текла вдоль Биврёста и впадала в южное море Жатвы.

Стоя в середине нижнего яруса, Эйвери не мог видеть водопада за границей из магнолий, но мог слышать его: вода разбивалась о скалы с нескончаемым громовым раскатом — своеобразная побудка мира, ещё не знающего о нависшей над ним опасности.

Эйвери посмотрел на лица отряда Альфа из 1-го взвода. Двенадцать новобранцев выстроились в две шеренги с каждой из сторон от посадочных огней, формирующих крупный знак "X". Яркие светильники были призваны служить визуальным подтверждением направлений, которые ЙОТУН-ы Мака грациозно выгравировали на обшивке фрахтовика.

Оливково-серая форма новобранцев была выстирана, ботинки отполированы — не совсем тот вид, если бы они хотели смешаться с окружающей зеленью. Но Эйвери знал, что это также было частью плана аль-Сигни: пусть пришельцы почувствуют себя гостями, а также получат представление о том, с чем именно они имеют дело.

Рука Осмо потянулась ко рту, подавляя очередной зевок. Он вместе с остальными новобранцами не спал бо?льшую часть ночи, помогая Эйвери и Бёрну спрятать в деревьях наблюдательную аппаратуру — десятки небольших камер и даже несколько компактных приборов АРГУС.

— Ну всё, рекрут. Выходи.

Эйвери ткнул пальцем в сторону магнолий, граничащих с северным краем лужайки. Среди замшелых скал и папоротников между деревьями и рекой скрывалась поддержка для 1/А — Стисен и остальные рекруты из 2/А.

— Но, штаб-сер...

— Но что?

Толстые щёки Осмо полыхнули.

— Этот новобранец хочет остаться со своим отрядом, — Осмо крепче сжал плечевой ремень своей MA5, прижав винтовку к спине. — Хочет исполнить свой долг!

Эйвери нахмурился. С момента окончания занятия в реакторном комплексе — с тех пор, как капитан Пондер принёс известие о прибытии инопланетян — миновало менее сорока восьми часов. Он изложил положение вещей в разгар победного обеда рекрутов коротко и ясно: враждебные чужаки нашли Жатву, и до прибытия помощи с ситуацией предстояло разбираться ополчению. Гам в столовой сменился тишиной так быстро, что Эйвери решил, что все они вот-вот сбегут в самоволку прямо здесь и сейчас. Но в ошеломляющей тишине, последовавшей за объявлением Пондера, никто не шелохнулся. В конце концов капитан спросил, если ли у новобранцев вопросы. Первым руку поднял Стисен.

— Мы единственные, кто знает, сэр?

— Почти.

— Нам можно сообщить своим семьям?

— Боюсь, что нет.

— То есть вы хотите, чтобы мы солгали. — Стисен окинул взглядом столовую. — Как вы лгали нам.

Пондер вытянул руку, чтобы удержать Бёрна на стуле.

— Если бы мы сказали вам правду — что мы ожидаем пришельцев, а не повстанцев — какая была бы разница? — Капитан принял на себя столько подозрительных взглядов, сколько смог. — Вы отказались бы служить? Ваши семьи, ваши соседи находятся в не меньшей опасности. Вы их единственная защита. — Он кивнул на штаб-сержантов. — Мы обучили вас. Вы готовы.

Дасс высказался следующим.

— К чему, сэр? Чему именно?

Пондер подал Хили жест выключить флуоресцентные лампы и включить встроенный в стену видеоэкран.

— Я расскажу вам всё, что мы знаем.

Капитан-лейтенант смонтировала неплохой обзор, а новобранцы оказались внимательной аудиторией — особенно во время кадров с нашлемной камеры Эйвери, демонстрирующей его бой на борту грузовоза.

Бёрн остался безмятежен, пересматривая момент, когда один из пришельцев в вакуумных костюмах вонзил свой розовый нож глубоко в его бедро. Эйвери поступил так же, увидев себя подносящим свой пистолет M6 к подбородку другого чужака и вышибающим тому мозги внутрь шлема. Когда хроника показала, как он идёт по переходнику, преследуя по пятам отступающего командира пришельцев, Эйвери подметил, как рекруты посмотрели в его сторону, а затем одобрительно кивнули друг другу.

Эйвери не приписывал своим действиям сколько-нибудь особой храбрости. И, оглядываясь назад, понимал, что нападение на инопланетный корабль было чрезвычайно опасным. Часть его желала, чтобы аль-Сигни включила все кадры — показала взрыв метана и то, как отчаянно старался Эйвери уйти от огненного шара — чтобы доказать рекрутам, что иногда осторожность является лучшей составляющей доблести. Вместо этого на последнем кадре инопланетный корабль разлетался на кусочки, пока шлюп капитана-лейтенанта отлетал от грузовоза — победоносный конец, который заставил новобранцев оживлённо зашептаться, как только Хили включил свет.

Лишь позднее, когда столовая была прибрана, а штаб-сержанты с капитаном уселись планировать, как лучше всего обезопасить сады, Эйвери осознал, почему рекруты были так оптимистичны: презентация доказала, что пришельцев можно убить, и показала, что Жатву можно защитить с помощью пары удачных выстрелов. И если рекруты обрели уверенность от своих тренировок, то поняли, что по меньшей мере они могут вскинуть винтовку и выстрелить. К сожалению, некоторые новобранцы были менее уверенны, чем остальные. И как только Осмо нервно задрожал, Эйвери положил ладонь ему на плечо и повернул к деревьям.

— Мы должны произвести хорошее впечатление, понимаешь?

— Да, штаб-сержант.

Эйвери шлёпнул Осмо по заду, ускоряя его уход.

— Вот и хорошо. Топай давай.

Пока разочарованный новобранец плёлся на север, в наушнике Эйвери затрещал голос Дженкинса.

— У Форселла контакты на тепловом. Вверху на десять часов.

Эйвери осмотрел небо на западе, но невооружённым глазом ничего не было видно.

— Сколько?

— Два, — ответил Дженкинс. — Хотите, отметим их?

По распоряжению Эйвери снайперы 1-го взвода заняли позицию в декоративной теплице на восточном краю садов — белом криволинейном здании, словно пришедшем из какого-нибудь европейского парка девятнадцатого века. Разумеется, то, что должно было быть чугунной рамой, сейчас было титановой решёткой и тысячами окон из ударопрочного стеклопластика. Но, охватывая собой весь верхний ярус садов, теплица выглядела столь же величаво, как и её старинный прообраз.

— Не нужно, — ответил Эйвери. — Скоро они будут здесь.

Снайперы затаились на балконе, который огибал центральный овальный купол теплицы и продолжался вдоль крыши по обеим её ответвлениям, давая превосходный вид на сады и небо над ними. Оптический прибор Форселла был оснащён наводящим лазером, способным подсветить оба контакта и собрать данные для определения дистанции стрельбы. Но опять-таки капитан-лейтенант аль-Сигни дала чёткое указание: морпехи и их новобранцы должны по возможности свести к минимуму поведение, которое пришельцы могли счесть за враждебное. Потягивая плечевой ремень собственной винтовки, Эйвери снова задался вопросом, проявят ли они схожую сдержанность.

— Гости в пути, капитан, — проворчал Эйвери в свой ларингофон. — Как наш периметр?

— Отряды Чарли докладывают, что всё чисто, — ответил Пондер.

1/Ч и 2/Ч были развёрнуты у главных ворот садов и выезда из них на шоссе Утгарда соответственно. Морпехи не ожидали движения (шёл вторник, а в сады в большинстве своём выбирались по выходным), но всего единственного седана любителей растений, вставших спозаранку, хватило бы для того, чтобы секретность встречи полетела в тартарары. Или, что хуже, для распространения преждевременной паники.

— А как наш приветственный комитет? — спросил капитан.

Эйвери посмотрел на оставшихся рекрутов 1/А.

— Готов, сэр.

— Пусть сохраняют спокойствие, Джонсон. Оружие держать на предохранителях и за плечами.

— Вас понял.

На несколько долгих секунд на радио повисла тишина: все, кто находился в садах, собирались с духом. Эйвери слушал, как Мимир низвергается со своего отвеса. Шум водопада заглушал всё, кроме самых усердных птиц, начавших своё утреннее пение где-то в глубине магнолий. Как и экзотическая флора теплицы, птицы были импортными: скворцы и прочие выносливые виды были завезены на Жатву для борьбы с существенной популяцией насекомых на планете.

Крики птиц медленно пересилил пульсирующий вой, интенсивность которого нарастала до тех пор, пока ему не покорился даже могучий рёв Мимира. Эйвери покосился на небо из-под козырька своей фуражки. Он увидел две тёмные тени в ярком сине-голубом тумане, следующие друг за другом, подобно акулам, подплывающим к отмели бурного моря.

— Штаб-сержант... — начал Дженкинс.

— Вижу их. — Эйвери надвинул кепку на лоб. — Отряд! По местам!

Пока рекруты 1/А принимали строевую стойку, пара инопланетных кораблей вынырнула из тумана. Мерцая фиолетовой обшивкой, они опустились к Биврёсту, а затем начали широкий круг вокруг садов. Вилкообразный дизайн кораблей нарисовал в уме Эйвери два тягача, скреплённых одной кабиной, но едущих в обратную сторону. В отличие от большей части человеческих воздушных аппаратов кабины челноков располагались на корме. Эйвери мог разглядеть на каждом судне единственное очевидное оружие — шаровую турель с одним стволом, подвешенную под кабиной. У кораблей не было двигателей, но едва они завершили первый круг и один из них замедлился над выступом, как Эйвери увидел пульсацию их контуров и предположил, что они полагаются на некоего рода антигравитационное поле для вертикальной тяги и движения.

— Назад! — крикнул Эйвери, пока корабль снижался к лужайке. — Ей понадобится больше места!

Новобранцы попятились даже быстрее положенного, и десантный корабль завис прямо над освещённой "X". Светильники замерцали и погасли, а трава сплющилась под давлением невидимого поля. Ощущая покалывание кожи, Эйвери наблюдал за тем, как вода конденсируется вокруг поля, выдавая его овальную форму, только чтобы потом выпасть мелким дождиком, как только поле отключилось. Искривлённая кабина корабля села на дёрн, но оба его отсека остались парить параллельно земле.

— Стройся! — прогремел Эйвери, и новобранцы 1/А вернулись обратно в исходное положение — две шеренги с каждой стороны челнока. Тем временем один из отсеков распахнулся вдоль нижнего края. Внутри корабля было тускло, и у Эйвери ушла секунда на то, чтобы высмотреть там трёх чужаков — отчасти благодаря тому, что броня существ сияла тем же тусклым свечением, что и металлические скрепы, удерживавшие их в вертикальном положении. Но ещё и потому, что эти пришельцы вовсе не были похожи на тех, с кем Эйвери сражался на грузовом судне. Последние напоминали Эйвери прямоходящих рептилий; нынешние же, освобождаясь от страховочных привязей, выглядели неправдоподобными отпрысками горилл и медведей гризли: они были волосатыми гигантами с плечами столь же широкими, как рост среднего человека, и кулаками, способными полностью вместить в себя голову Эйвери.

— Сэр? — Несмотря на влажность воздуха, Эйвери чувствовал, как в горле пересохло. — Мы ожидали не этого.

— Поясните, — потребовал Пондер.

— Они крупнее. В броне.

— Оружие?

Эйвери подметил острые шипы, выступающие из металлических пластин, прикрывающих грудь, плечи и бёдра пришельцев. В ближнем бою они могут оказаться смертельными. Однако помимо этого каждый чужак имел при себе грузное короткоствольное оружие, закреплённое на поясе. Поначалу Эйвери решил, что они вдобавок вооружены ножами, но потом понял, что клинки в форме полумесяца крепились к оружию подобно штыкам, пригодным для колющих и режущих ударов. Чужак, которого Эйвери решил считать командиром — тот, что был в золотой броне и шлеме с гребнем в виде литеры V, отходящим назад вдоль головы подобно двум зазубренным пилам — также нёс кое-что ещё: молот с длинной рукоятью и каменной головкой, которая должна была весить по крайней мере столько же, сколько и Бёрн.

— Тяжёлые пистолеты, — ответил Эйвери. — И молот.

— Повторите?

— Гигантский молот, сэр. У их вожака.

Секунду Пондер молчал, а потом спросил: — Что-нибудь ещё?

Пока чужак в золотой броне подходил к краю отсека, его ноздри раздувались. Он вздёрнул подбородок в направлении деревьев — посмотрев прямо на укрытие 2/А — и его эскорт в синей броне оскалил крупные клыки, распознавая запах людей с подозрительными рыками.

— Надо было прийти с барбекю... — пробормотал Эйвери.

— Повторите?

— Они не вегетарианцы, сэр. Возможно, стоит накрыть стол по новой.

Последовала пауза, пока Пондер передавал информацию капитану-лейтенанту аль-Сигни и губернатору Тьюну.

— Нет времени, Джонсон. Ведите их.

Эйвери не был посвящён во все споры аль-Сигни и Тьюна насчёт протокола — во всё, что они решили сделать, чтобы их инопланетные гости чувствовали себя комфортно. Однако Джилан рассказала ему, что первый грузовоз, атакованный пришельцами, вёз фрукты, и потому она и Тьюн пришли к соглашению, что больше такой продукции станет прекрасным приветственным подарком. Предложение фруктов и овощей также символизировало мирное, аграрное назначение Жатвы. И это предложение поделиться дарами планеты послужило основой для гравюр Мака. Но сейчас, глядя на хищное телосложение и агрессивное оружие чужаков, Эйвери начал понимать, что они спустились на поверхность вовсе не в надежде найти знатный фруктовый салат. Им было нужно что-то другое. И они были готовы забрать это что-то, если получат отказ.

Эйвери шагнул к челноку и остановился перед пришельцем в золотой броне в паре метров от него. Высокий зверь сощурил свои жёлтые глаза.

— Дасс. Ко мне, — сказал Эйвери. — Медленно.

Командир отряда 1/А вышел из строя и подошёл к Эйвери сбоку. Медленными и аккуратными движениями Эйвери снял с плеча свою BR55, вытащил обойму, потянул затвор, чтобы извлечь из патронника единственный патрон, и протянул оружие вместе с боеприпасом Дассу. Глаза пришельца вспыхнули, пока он следил за каждым шагом процесса разрядки. Эйвери вытянул пустые руки, подчёркивая свои действия.

«Хорошо, — подумал он. — Теперь ты».

С хриплым вздохом пришелец в золотой броне взял молот под головку, скинул с плеча и протянул его самому низкорослому из своих сопровождающих в синей броне. Другой пришелец, казалось, не желал брать оружие и сделал это, только когда лидер издал настойчивый лай. Затем, повторяя за Эйвери, он разжал свои волосатые лапы, обнажив чёрные и острые когти. Эйвери кивнул.

— Дасс. Отойди назад.

Пока командир отряда возвращался в строй, Эйвери положил руку себе на грудь, а затем указал на теплицу. Аль-Сигни призвала его свести жесты руками (и их непреднамеренные оскорбления) к минимуму, однако Эйвери не нужно было убеждать. Он был более чем уверен, что инопланетяне уже оскорблены тем, что он с Бёрном сотворили с их экипажем на первом корабле, и понимал, что их недовольство уж точно не уменьшится от помахивания руками и ошибочного жеста типа "валите отсюда". Так что он продолжил аккуратно прижимать руку к груди и указывать ею до тех пор, пока чужак в золотой броне не спрыгнул с отсека, погрузившись в дёрн на добрые шесть дюймов и заставив траву содрогнуться. Ополченцы, стоящие с другой стороны корабля и которым ещё предстояло увидеть пришельцев, нервно отшатнулись. Некоторые по виду уже были готовы удрать за деревья.

— Спокойно! — прорычал Эйвери в свой ларингофон, когда облачённый в синюю броню эскорт с грохотом сошёл на землю. Теперь, когда все трое вышли на свет, Эйвери заметил, что каждый из них имел разный цвет меха, проступающий из сочленений в броне. Шерсть вожака была светло-серой, почти серебряной. У одного из телохранителей был тёмно-коричневый мех, а у другого — бронзовый. Второй сопровождающий оказался немного выше лидера и был более мускулистым, хотя Эйвери понимал, что это было всё равно что сравнивать две модели основных боевых танков: один мог весить больше другого, но у обоих не возникло бы проблем, пожелай они раздавить рекрутов 1/А. Однако сейчас существа, казалось, были готовы пойти навстречу. Лидер положил свою лохматую ладонь себе на грудь и указал на Эйвери, а потом на теплицу. Эйвери кивнул, и вскоре невероятная четвёрка двинулась через лужайку к гранитной лестнице, ведущей на средний ярус садов — Эйвери шёл впереди, за ним был чужак в золотой броне, а замыкали шествие двое его телохранителей.

— Мы движемся, — прошептал Эйвери в свой микрофон. — Пока всё хорошо.

На вершине лестницы мощённая плиткой дорога уходила на восток сквозь рощу цветущих вишнёвых и грушевых деревьев. Деревья находились в цвету уже несколько недель, и их цветки начали опадать на грубо гранённые камни. Пока по ним с грохотом проходили чужаки, розовые и жёлтые лепестки липли к их широким босым ногам, создавая большие дыры в пятнистом ковре. К сожалению, сладковатый запах увядающих лепестков едва ли мог пересилить мускусный запах пришельцев. Сногсшибательный аромат сильно нервировал Эйвери, и он подумал, как на него отреагируют АРГУС-ы.

На полпути к очередной лестнице, ведущей наверх к теплице, путь расширялся, огибая прямоугольный фонтан на уровне земли. Его форсунки работали на автоматическом таймере, и их ещё предстояло включить. Пока же мелкая вода была спокойна, и когда Эйвери проводил компанию вдоль южной стороны фонтана, то увидел в отражении чистой прохладной воды второй инопланетный корабль, всё ещё описывающий широкий круг над деревьями. Сейчас он двигался намного медленнее, и Эйвери с трудом мог отличить вой его двигателей от бурления реки.

Вскарабкавшись по второй лестнице, Эйвери увидел отряды Браво от обоих взводов, выстроившиеся в зигзагообразные шеренги перед теплицей. Между ними и лестницей — в центре лужайки верхнего яруса — расположился дубовый стол, покрытый белоснежной тканью и увенчанный обильной корзиной фруктов. Эйвери сделал несколько шагов по направлению к столу, а затем повернулся к пришельцам, подняв ладони в останавливающем жесте. Однако бронированные гиганты уже остановились сами. Вся троица смотрела на остроконечный вход в теплицу, откуда только что возникла делегация людей: Тьюн, Педерсен, Пондер и аль-Сигни с Бёрном, идущие сзади. Педерсен был одет в свой обыденный серый льняной костюм, в то время как губернатор облачился в жёлто-белую разновидность сирсакера, которую он носил на празднике солнцестояния. Габариты губернатора, как обычно, распирали швы костюма, делая его похожим больше на облагороженного фермера, чем на властного политика, каковым, как он надеялся, пришельцы и будут его воспринимать. Но несмотря на стесняющую ткань, Тьюн, выпятив грудь и расправив плечи, зашагал вперёд в темпе, подразумевавшем, что он воспринимает бронированную троицу не как угрозу, а как группу парламентариев. Пондер и аль-Сигни оба были одеты в парадную форму и фуражки; он — в тёмно-синюю форму корпуса морпехов, она — в белую. Чтобы помочь чужакам различить их пол, капитан-лейтенант подобрала себе юбку до колен. Бёрн, так же как и Эйвери, надел полевую форму, а тот же мрачный взгляд подтверждал изменившийся расчёт: не таких врагов они ожидали. Голубые глаза ирландца под козырьком его кепки метнулись туда-сюда, наспех оценивая оружие и броню чужаков.

— Благодарю, штаб-сержант, — сказал Тьюн. — Дальше я сам.

— Есть, сэр.

Эйвери повернулся на каблуках и подошёл к передней части стола, где встретился с Джилан. Бёрн занял северо-западный угол, сбоку от Пондера. Педерсен встал между Тьюном и столом, зажав под мышкой крупный коммуникационный планшет.

— Добро пожаловать на Жатву! — расплылся в улыбке Тьюн. — Я её глава. — Он постучал себя по груди. — Тьюн.

Пришелец в золотой броне фыркнул. Было ли это указанием на его расу, звание, имя или хотя бы желание, чтобы губернатор поскорее закончил со своим непонятным приветствием, осталось неясным.

Несмотря на языковой барьер, аль-Сигни считала разумным хотя бы предпринять вербальное общение, только бы записать речь инопланетян для последующего анализа. Тьюн настоял на том, что говорить будет только он, и хотя капитан-лейтенант не высказала несогласия, она постаралась объяснить, что на первом месте должна быть краткость — Тьюн не должен был раздразнить пришельцев чрезмерной болтовнёй.

Губернатор ждал, давая вожаку возможность совершить собственное приветствие. Однако тот промолчал. Тьюн уже собирался приступить к расширенному приветствию, когда аль-Сигни кашлянула. Эйвери понял, что Джилан, как и он, осознала, сколь малым терпением обладали чужаки. Хотя их лидеру хватало выдержки, чтобы смотреть на говорящего Тьюна, его шерсть начала щетиниться. У малорослого сопровождающего запах стал более острым, хотя Эйвери не мог ручаться за это.

Тьюн одарил аль-Сигни раздражённым взглядом, но всё же пригласил жестом Педерсена выйти вперёд. Генеральный прокурор вытащил из-под мышки планшет и выставил его перед пришельцами. Спустя мгновенье из динамиков устройства зажурчала оркестровая версия гимна Жатвы, а по экрану пошла видеопрезентация. Её Эйвери посмотрел накануне; это была вариация официального планетарного приветствия, которое он просмотрел во время своего первого спуска по Тиаре. Хотя в этой версии не хватало речи Мака, в ней были те же идиллические кадры: ЙОТУН-ы, работающие в полях, гондолы, грузящие продукцию в грузовые контейнеры, семьи, наслаждающиеся обедом. Этот монтаж из клипов давал хорошее представление о жизни на Жатве, в то же время избегая любого намёка на то, что есть и другие такие миры.

Презентация длилась некоторое время, но Эйвери был уверен, что она вовсе не отвечала интересам пришельцев. В какой-то момент Мак, следящий за всей наблюдательной аппаратурой через мощную антенну, спрятанную в теплице, начал манипулировать видеорядом, чтобы проверить реакцию чужаков. Напугал ли их вид ЙОТУН-ов? И если да, то как это выразилось в языке их тела? Эйвери работал со многими офицерами ДВР и знал, насколько скрупулёзно они подходят к сбору содержательных разведданных. Он был уверен, что Джилан предоставила ИИ длинный список вопросов. Однако наблюдая за тем, как второй челнок совершает очередной пролёт вокруг садов, ненадолго исчезнув за северными деревьями, прежде чем вернуться обратно в поле зрения, Эйвери задумался над тем, сколько ещё аль-Сигни позволит эксперименту продолжаться. После того как впервые за пять минут чужаки шевельнулись в своей броне, она беспечно потрогала тугой узел, не дававший её чёрным волосам спадать ниже шеи, ненавязчиво подавая сигнал Маку, наблюдавшему через камеры, прекратить вещание. Секунду спустя зацикленный гимн Жатвы стих, подведя презентацию к концу. Педерсен убрал планшет обратно себе под мышку.

Чужак в золотой броне рыкнул на своего маленького сопровождающего, который вытащил из-за пояса небольшой квадратный лист металла. Вожак взял лист и протянул его Тьюну. Вежливо улыбаясь, губернатор изучил подношение. Секунду спустя он лучезарно улыбнулся прокурору.

— Посмотри, Рол. Видишь картинку? Совсем как та, которую мы сделали на фрахтовике!

— Мне кажется, это и есть кусок фрахтовика.

— Но видишь, что они вырезали?

Педерсен вытянул шею в сторону листа.

— Они хотят торговать.

— Именно!

— Губернатор, — вмешалась Джилан. — Позвольте мне.

Тьюн отступил к столу и протянул лист Джилан. Эйвери заглянул ей через плечо. Это и впрямь был кусок титановой обшивки фрахтовика — аккуратно вырезанный полный квадрат. Большую часть картинки занимали две фигуры, и обе были вырезаны более реалистично, чем у Мака. Одна из них, очевидно, была пришельцем в золотой броне; за спиной висел молот, и носил он шлем с тем же гребнем в виде литеры V. Человек выглядел мужчиной, но с тем же успехом мог быть кем угодно. К удивлению Эйвери, человек преподносил нечто похожее на крупную дыню с пятнистой кожурой. Тьюн, похоже, пришёл к тому же выводу, поскольку начал рыться в корзине и вскоре извлёк большую и ароматную дыню. Улыбаясь даже шире, чем раньше, он подошёл с фруктом к лидеру и протянул его с поклоном.

— Берите, пожалуйста! — сказал губернатор. — Мы можем дать вам ещё.

Пришелец взял дыню и осторожно вдохнул её аромат.

Пока Тьюн начинал прикидывать все преимущества межрасовой торговли, Джилан перевернула лист на другую сторону. Эйвери заметил, как её шея напряглась.

— Губернатор, они хотят не еду.

— Не будьте так уверены, капитан. Мне кажется, этот плод сейчас надкусят.

— Нет. — Джилан сохраняла ровный тон. — Глядите.

Эйвери так и поступил. На другой стороне листа была увеличенная версия дыни, которая оказалась вовсе не дыней, а картой Жатвы с центром в Утгарде. То, что Эйвери принял за структуру кожуры, на самом деле было элементами поверхности: линиями маглева, дорогами и контурами крупных поселений. Пришельцы сделали полный анализ и добавили некие обозначения: по всей планете были разбросаны украшенные символы. Каждый из них был похож на остальные и состоял из двух концентрических кругов, сканных взаимосвязанными кривыми. Эйвери понятия не имел, что означали эти символы, но сейчас это было неважно. Джилан озвучила его собственные мысли:

— Они ищут что-то конкретное. Что-то, что считают своим.

Тьюн продолжал смотреть на лист, пока Джилан вращала его разными сторонами, стараясь сохранить на лице тактичную улыбку.

— Губернатор, — сказала она шёпотом. — Они хотят, чтобы мы отдали им всю планету.

В это мгновение чужак в золотой броне рыкнул и протянул дыню Педерсену.

— Нет, нет. — Прокурор поднял руку и шагнул назад. — Держите.

Пришелец склонил голову и рыкнул ещё раз. Теперь Эйвери мог поклясться, что мускусный запах, доносящийся от меньшего сопровождающего, стал более мощным. В нос словно ударил аромат уксуса и дёгтя, и Эйвери поморщился. Он начал бороться с порывом выхватить свой пистолет M6 из кобуры на бедре. И в эту секунду с нижнего яруса садов донеслось эхо короткой очереди из MA5. Была ли это нервная осечка или же начало перестрелки, Эйвери не знал. Но в наступившей короткой тишине он услышал гортанный чужеродный вой, донёсшийся со стороны деревьев вдоль реки.

После этого всё случилось слишком быстро.

Высокий провожатый сорвал свой пистолет с пояса раньше, чем Эйвери смог вытащить свой или Бёрн — сорвать с плеча боевую винтовку. Клинковое оружие громыхнуло, и яркий металлический шип, светящийся, словно магний, с шипением вошёл в грудь Педерсену. Генеральный прокурор выронил дыню и свой планшет и упал на колени, хватая ртом воздух, словно задыхающаяся рыба. Он был ближе всех к лидеру в золотой броне — и стал невезучей жертвой дистанции. Штаб-сержанты ответили огнём по сопровождающим, стоящим к ним ближе всего — Бёрн стрелял в высокого, Эйвери в меньшего. Но их пули никак не сказались на броне чужаков; фактически, они даже не долетели до неё. Каждый снаряд был отражён невидимыми энергетическими щитами, повторяющими контуры брони и сияющими от каждого удара.

— Ложись! — крикнул Эйвери Тьюну, когда меньший сопровождающий кинул лидеру его молот. Затем он схватил Джилан, грубо повалив её на землю.

В мгновенье ока седовласый гигант вознёс палицу над своей головой, готовясь нанести удар сплеча. Тьюн лишился бы своей головы, если бы капитан Пондер не оттолкнул его и не принял удар на себя. Молот ударил по протезу левой руки капитана, отправив его кувыркаться по воздуху. Он приземлился к северу от Бёрна и прокатился двадцать метров по скользкой от росы траве.

Меньший провожатый тоже вытащил свой клинковый пистолет. Пока существо брало в прицел Эйвери, он крепко обнял Джилан, прикрывая её маленькое тело своим собственным. С секунду он переосмысливал заявление Пондера о том, что они прекрасно натренировали рекрутов — что те были готовы мгновенно принимать необходимые в бою жизненно важные решения — когда услышал пронзительный тройной треск BR55 Дженкинса. Коротыш удивлённо взвыл, когда очередь ударила по его шлему, запрокинув большую голову назад. Всё, что услышал Эйвери потом, было щёлканье пуль над головой, как только двадцать четыре новобранца из Браво открыли непрерывный огонь. Осыпаемый многочисленными выстрелами малый сопровождающий сделал шаткий шаг назад. Он дёрнулся влево и вправо, словно отбиваясь от невидимого роя пчёл. Потом его энергетические щиты отказали со вспышкой, сопровождаемой громким хлопком, и от его брони начал идти бирюзовый дым с искрами, когда ещё десятки снарядов из MA5 ударили по теперь неприкрытым пластинам.

Настала очередь пришельцев защищаться. Вожак подскочил к своему меньшему телохранителю, повернувшись спиной к теплице. Должно быть, его золотая броня обладала более мощными щитами, поскольку даже сконцентрированный огонь отрядов Браво не сумел сбить их. Высокий сопровождающий испустил оглушительный рёв и обстрелял новобранцев полукругом, прикрывая вожака, пока тот помогал своему раненому товарищу спуститься вниз по лестнице на второй ярус. Эйвери не был уверен, сколько рекрутов около теплицы было ранено и были ли источником их криков свежие раны или же избыток адреналина.

— Прекратить огонь! Не стрелять! — заорал Бёрн. Новобранцы стреляли прямо поверх их голов. Некоторые их выстрелы пришлись даже слишком близко.

— Вы целы? — спросил Эйвери, отталкиваясь от Джилан на своих кулаках.

— Иди, — ответила она. — Я в порядке.

Однако выглядела девушка слегка напуганной. Как и в тот день в госпитале, это была очередная временная брешь в её невозмутимом внешнем виде. В этот раз Эйвери ответил кивком.

— Альфа-один, отступайте! — закричал Эйвери, возвращаясь на ноги. — Отойдите от корабля!

Эйвери услышал пульсацию энергетического оружия и, даже не успев повернуться на юг и увидеть ярко-синие линии плазмы, расстреливающие газон нижнего яруса, понял, что турель челнока заработала, прикрывая огнём отступление бронированных чужаков.

— Ты куда, чёрт побери, намылился? — крикнул Бёрн на Эйвери, промчавшегося мимо.

— Река!

— Я с тобой!

— Нет! Отвлеки огонь турели на себя, пока я захожу сбоку!

— Браво! Шевелитесь! — прокричал Бёрн. — Хили! Тащи свою жопу сюда!

Эйвери заметил, как медик пулей выскочил из теплицы позади бегущих новобранцев и направился к Пондеру с аптечкой в руке. Капитан отмахнулся от Хили, направляя его к неподвижному телу Педерсена. После этого Эйвери скрылся за деревьями.

— Стисен! Докладывай! — прокричал он в микрофон.

— По нам стреляют, штаб-сержант! — статика исказила голос командира отряда 2/А. — Там! Вон там! — прикрикнул он на одного из своих.

— Держитесь! — Эйвери спрыгнул с каменного вала на средний ярус садов. — Я в пути!

Эйвери бежал так быстро, как мог, перепрыгивая булыжники и огибая вишнёвые и грушевые деревья. Пыхтя, он прорвался сквозь последние тяжёлые ветви и, покачнувшись, резко остановился, вращая руками. Двигайся он чуть быстрее, то свалился бы в реку. Здесь, на краю садов, Мимир вгрызался в Биврёст глубже, создавая серию спускающихся прудов. Эти известняковые котловины были наполнены белой водой, текущей тем более бурно, чем ближе она подбиралась к вершине водопадов.

Как только Эйвери восстановил равновесие, над ним пролетел второй десантный корабль, зависший с другой стороны ближайшего пруда. Следя за снижением корабля, Эйвери заметил ещё одного из крупных пришельцев — на сей раз облачённого в красную броню и с чёрным мехом — который вышел из полосы магнолий на нижнем ярусе садов. Он тоже был вооружён клинковым пистолетом и использовал его, чтобы прикрыть отступление группы малорослых существ с серой кожей и коническими оранжевыми рюкзаками. Среди деревьев Эйвери увидел дульные вспышки MA5. Однако чужак в красной броне быстро выпустил залп из пылающих шипов, дабы утихомирить тех рекрутов, которым хватило смелости дать отпор. Эйвери вскинул пистолет и разрядил обойму. Он понимал, что пули не пройдут через щиты пришельца, но ему только и нужно было отвлечь существо на себя, чтобы оно позабыло о новобранцах.

Чужак повернулся, когда выстрелы Эйвери безвредно вспыхнули за его спиной. К тому времени Эйвери уже бежал на юг под прикрытие валуна. Он перезарядился и обогнул камень, намереваясь подстрелить одного из мелких пришельцев, однако многие из них уже поднялись на борт корабля. Из-за деревьев, спотыкаясь, показался только один отставший. Одна из его рук болталась вдоль бока, по всей видимости, раненая. Эйвери уже собирался добить существо, когда бронированный чужак схватил раненого товарища за зашеек, сорвал с него маску и швырнул в водоворот. Несчастный погрузился под воду, а потом всплыл, цепляясь за пару шипящих трубок, соединённых с рюкзаком, после чего упал в следующих пруд и исчез в стороне водопадов.

Пока происходило это братоубийство, шарнирная турель второго челнока наконец-то заговорила, и вскоре Эйвери спрятался за валуном, пытаясь избежать палящих зарядов плазмы. Звуки, издаваемые ионизированными газами при ударе о скалу, резали слух Эйвери. Но спустя несколько секунд турель смолкла. Эйвери услышал гул генераторов антиграва, и челнок устремился в небо. Когда он вышел из-за валуна, все пришельцы исчезли.

— Не стрелять! — крикнул Эйвери, приближаясь к магнолиям с дальней стороны пруда. — Я иду!

За спиной он слышал отзвуки винтовок отрядов Браво, обстреливающих первый челнок, взлетающий из садов.

— Что случилось? — зарычал Эйвери на Стисена, приблизившись к кучке рекрутов из 2/А. Солдаты сбились позади кучи поросшего мхом гранита. Скалы были усеяны отверстиями, содержащими раскалённые остатки огненных шипов чужака в красной броне. Среди окружающих папоротников, куда срикошетили некоторые снаряды, дымили миниатюрные огни.

— Что случилось? — повторил вопрос Эйвери. Но ни Стисен, ни его люди не проронили ни слова. Многие из них даже не смотрели Эйвери в глаза. Бой наполнил Эйвери адреналином, и он уже почти потерял самообладание, когда понял, на что именно смотрят рекруты. Мгновение ушло у него на то, чтобы узнать в месиве, распластавшемся на граните, растерзанное тело человека. И лишь присев подле трупа, он распознал пухлое мальчишеское лицо Осмо, исчерченное собственной кровью. Живот новобранца был вспорот сверху донизу.

— Я говорил ему: "Не суйся на лужайку". — Стисен тяжело сглотнул. — Я не хотел, чтобы он пострадал.

Эйвери сжал челюсти. Но в то же время понимал, что командир отряда никак не мог предвидеть, что второй корабль залетит к ним в спину, опустится над рекой и тайком высадит поддержку.

— Ты видел, как его убили? — спросил Эйвери. Стисен покачал головой.

— Нет.

— Это был один из маленьких, — прошептал Бёрдик. Его глаза не отрывались от внутренностей, вывалившихся из нутра Осмо. — Тварь повалила его на землю. Разорвала в клочья.

— Я услышал стрельбу, — сказал Стисен. — Но было уже поздно.

Эйвери поднялся на ноги.

— Ещё кто-нибудь?

Стисен снова покачал головой.

— Бёрн. Говори со мной, — рявкнул Эйвери.

— Капитан тяжело ранен. У отрядов Браво трое раненых, один серьёзно. Дасс говорит, что его парни в норме.

— Тьюн?

— Недоволен. Педерсен мёртв.

— Похоже на то.

— Нам лучше уходить, Джонсон. Ублюдки могут вернуться.

— Согласен. — Эйвери понизил голос. — Мне нужен мешок.

— Кто?

— Осмо.

— Дерьмо, — прошипел Бёрн. — Хорошо. Я передам Хили.

Эйвери снял свою фуражку и провёл рукой по лбу. Взглянув вниз на Осмо, он заметил, что правая рука рекрута всё ещё крепко сжимала свою MA5. Штаб-сержант был рад, что Осмо заметил нападавшего и получил шанс выстрелить. Стрельбой Осмо известил своих товарищей об опасности, спасая им жизни, пусть и ценой своей собственной. Эйвери старался не винить себя в случившемся. Как и Стисен, он сделал то, что считал лучшим. Осмо стал первым погибшим новобранцем. И сколько бы Эйвери ни надеялся на то, что он же будет и последним, он стойко понимал, что чужаки только что начали войну, в которой погибнут ещё очень многие.

***

Маккавей выпустил свой молот, и тот с лязгом упал на пол пехотного отсека. Это бы Кулак Рукта — древнее оружие, на протяжении поколений переходящее от одного вождя к другому в клане Маккавея. Оно заслуживало лучшего обращения. Но Маккавей был слишком взволнован состоянием Лицинуса, чтобы соблюсти формальности; его предки поняли бы.

— Воренус! Скорее! — проревел он, поднимая Лицинуса в вертикальное положение. "Дух" яростно трясся, мчась обратно в туманное небо, и даже могучему вождю оказалось трудно прислонить бессознательное тело раненого члена своей стаи к внутренней стенке отсека.

Запнувшись, Воренус вернулся в отсек, неся портативную станцию первой помощи. Он опустил восьмиугольный ящик у ног Лицинуса, а затем стал держать его, пока Маккавей обвязывал скрепляющими лентами его ноги и руки. "Духи" под командованием сангхейли обладали сложными стазисными полями, чтобы удерживать воинов. Но Маккавею отказали даже в такой технологии, и ему пришлось прибегнуть к более простому решению.

— Дай повязку!

Маккавей начал стягивать с Лицинуса нагрудник. Чуть ниже центра брони была трещина, из которой сочилась тёмно-красная кровь. Едва пластина была снята, Маккавей пригладил коричневый мех раненого члена своей стаи, изучая две свистящие дырки у него в груди. Оружие пришельцев проткнуло одно из лёгких Лицинуса, остановив его работу. Воренус протянул Маккавею тонкий лист из сетки бронзового цвета. Наложенный правильно, материал создавал неполную герметизацию поверх раны, позволяя воздуху уходить, когда Лицинус выдыхал, но задерживая его, пока тот вдыхал; лёгкое надуется вновь, если оно не получило тяжкое повреждение. Сетка также содержала загуститель, который удержит оставшуюся кровь юного джиралханая внутри него. Когда они вернутся на "Быстрое Преобразование", Маккавей даст палате автоматической хирургии сделать остальное.

«Если мы вернёмся», — буркнул вождь про себя, когда "Дух" дёрнулся на правый борт, выполняя очередной манёвр уклонения. До сих пор чужаки не использовали никакой противовоздушной обороны, но Маккавей был уверен, что так они и поступят. Их пехотное оружие было достаточно грубым — ненамного совершеннее того, что было у джиралханаев на момент миссионерского контакта с сан'шайуум. У них просто обязаны были быть ракеты или любые иные кинетические боевые комплексы, потому что иначе их планета была бы беззащитной. А Маккавей не верил, что чужаки окажутся настолько глупыми.

— Дядя? Ты ранен? — прогремел из переговорника Маккавея голос Тартаруса.

— Я нет.

Вождь обхватил зашеек Воренуса.

— Приглядывай за ним, — сказал он, глядя на Лицинуса. Воренус кивнул в знак согласия.

— Ты достал артефакт? — спросил Маккавей Тартаруса, приседая чтобы поднять Кулак Рукта.

— Нет, вождь.

Маккавей не смог сдержать гневный выдох.

— Но люминарий показал десятки священных предметов — совсем рядом!

— Я нашёл только их воинов.

Маккавей зашагал к кабине "Духа", опираясь свободной рукой о стену чтобы не упасть, пока челнок продолжал свой тяжёлый подъём.

— Ты тщательно всё обыскал?

— Унггой потерял терпение и нарушил строй, — пророкотал Тартарус. — Мы лишились элемента неожиданности.

— Дьякон, — рявкнул Маккавей, войдя в кабину. — Скажи, что у тебя хорошие новости.

Полётом управлял другой джиралханай по имени Ритул, который был ещё слишком молод, чтобы заслужить свой мужской суффикс "ус". Маккавей предпочёл бы более опытного пилота, но имея на обоих "Духах" пять джиралханаев, он был вынужден придержать старших, более опытных членов своей стаи на борту "Быстрого Преобразования" на случай непредвиденных ситуаций.

— Сенсоры засекли огромные объёмы сигнального трафика в ходе переговоров. — Приглушённый голос Дадаба пищал из динамика кабины; он остался на мостике крейсера. — Люминарий изучил данные и вынес вердикт.

Последовала пауза.

— Оракул, как мы и думали!

— Слава Пророкам! Где?

— Сигнал исходил из белой металлической структуры в садах.

Так близко! Вождь застонал. Если бы не унггой, он даже смог бы увидеть его! Маккавей быстро подавил своё разочарование. Он понимал, что лишь Пророки обладали доступом к священному Оракулу на "Высшем Милосердии", и потому для него, ничтожного и новообращённого, было бы верхом гордыни мечтать о таком причастии. Зато не грешно было испытать гордость в сообщении, которое он ныне же был обязан отправить.

— Извести вице-министра, — сказал Маккавей, раздувая свою грудь под золотой бронёй. — Реликварий намного богаче, чем ожидалось. Второй Оракул — тот, кто говорит от имени самих Богов — наконец-то найден!

Теги: Перевод, книги Halo