Halo: "Контакт на Жатве" [Contact Harvest] - читать онлайн

Содержание материала

Часть II

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Священный город Ковенанта, "Высшее Милосердие", 23-ий Век Сомнения.

---

Министр Стойкости переборщил с курением. Стимуляторы — мощные кальянные табаки, любимые его старшими сотрудниками — он принимал редко. Однако конклав прошлой ночью всё тянулся и тянулся, а ему было необходимо что-то, чтобы не заснуть во время обсуждений, перегруженных статистикой. Теперь голову министра раскалывала ужасная боль. «Больше никогда», — поклялся он, прищурив отяжелевшие вeки и растирая свою длинную горизонтальную шею. Только бы клирик поторопился и закончил лекарство...

Как и многие другие технологии Ковенанта, травяной синтезатор клирика сан'шайуум был спрятан за естественным фасадом, в нынешнем случае — за полированными стенами его ячейки из оникса. Пёстрый камень сиял в свете высоко висящей одинокой голограммы — фонаря из ромбовидных листьев, шелестящих под действием искусственного ветерка. Через ячейку тянулся цинковый счётчик, встроенный достаточно высоко, чтобы соответствовать тому факту, что оба сан'шайуум — как и любой другой зрелый член их расы — сидели в антигравитационных креслах высоко над полом.

— Готово, — сказал клирик, убирая сферу агатового цвета из-под отводной трубки синтезатора. Обхватив сферу длинными тонкими пальцами, он развернул своё каменное кресло к стойке, поместил шар в чёрную мраморную ступку и надавил на неё пестиком. Сфера треснула, испуская запах перечной мяты и целой коллекции листьев и мелких ягод. Как только клирик начал толочь, Стойкость слегка выпрямился среди пухлых малиновых подушек своего серебряного кресла, чтобы вдохнуть целебный запах.

Перетирая ингредиенты в грубый порошок, сухие руки престарелого сан'шайуума вращались туда-сюда в его суконной рубашке с силой, сотрясающей редкие белые волосы, ниспадающие с его бледной шеи, подобно гриве старой зачуханной лошади. Светло-коричневая кожа министра, напротив, была полностью оголена; единственные волосы на его теле вились от тёмных бородок под саламандровыми губами. Однако даже они были тщательно подстрижены. Аккуратный уход, совмещённый с ярко-красной робой, обтекающей колени министра до его кривых ног, демонстрировал его неприятие аскетизма клирика — стиля поклонения, выражавшегося в крайнем смирении перед лицом технологий Предтеч вроде синтезатора.

«И тем не менее, — подумал министр, уже ощущая некоторое облегчение от запаха отвара, — когда начнётся Великое Странствие, все мы вместе пройдём по Пути».

Эта цитата из писаний Ковенанта вкратце описывала главное обещание веры: те, кто воздаст Предтечам и их священным творениям соответствующее почтение, обязательно причастятся к моменту вознесения и отправятся в странствие за границы известной вселенной так же, как много веков назад это сделали Предтечи. Обещанная божественность была сообщением с широким обращением, и в Ковенанте были рады видеть всех, пока они признавали единоличное право сан'шайуум исследовать и распределять священные реликвии. И пусть Ковенант был сосредоточен на потусторонней жизни, у рас, входящих в него, по-прежнему были смертные стремления к богатству, власти и престижу — всему, что как раз даровали технологии Предтеч. Обязанностью министерства Стойкости было уравновешивание всех этих желаний — попросту говоря, решать, кто что получит. И именно последний акт этой нескончаемой работы оставил его руководителю такую ужасную головную боль.

Когда шум пестика начал раздражающе действовать на узкие барабанные перепонки в задней части черепа Стойкости, клирик опустил ступку на квадратик белой ткани, расстеленной на прилавке.

— Настаивайте столько, сколько вам будет угодно. Чем дольше, тем лучше, разумеется. — Клирик завязал лекарство в пакетик и аккуратно толкнул его через прилавок. — Да благословлён будет Ваш день, министр, — сказал он с сочувствующей улыбкой.

— Мне пора идти, — состроил гримасу Стойкость. Даже слегка деликатнее, чем обычно. Положив лекарство себе на колени, он сделал в уме пометку проверить его перед заваркой. С учётом противоречивости работы министра заказное убийство всегда было вероятностью и постоянной мерой предосторожности в офисе.

Стойкость застучал пальцами по панелям оранжево-голубых голографических переключателей, встроенных в округлые подлокотники его трона, давая устройству новое направление. Трон элегантно повернул от прилавка и с ускорением пролетел через треугольную прихожую ячейки. Помигивая огоньками на тёмном камне с отражающей поверхностью, кресло быстро миновало ряд углов и выплыло в величественный интерьер "Высшего Милосердия".

С расстояния столица Ковенанта напоминала медузу, плывущую по течению в тёмном море. Её единственный громадный купол венчался крупной скалой, испещрённой ангарами и тщательно экранированными орудийными платформами. Из-под скального основания тянулись длинные полужёсткие переходники, к которым было пристыковано множество кораблей, похожих на оглушённую рыбу; в основном это были торговые корабли, но встречались и огромные крейсеры, и носители из оборонительного флота "Высшего Милосердия". Несмотря на размеры, десятки боевых кораблей могли поместиться внутри купола, который был настолько просторным, что разглядеть одну его сторону с другой было трудно — особенно в утренние часы цикла, когда воздух был насыщен бирюзовым туманом.

Помимо космической столицы Ковенанта, "Высшее Милосердие" также служило домом крупным популяциям каждой из рас империи. При таком соседстве это средоточие живых существ создавало космополитическую атмосферу, уникальную среди всех прочих обиталищ Ковенанта.

Воздушное пространство внутри купола было полно самых разных существ, идущих или уходящих с работы; поездки начинались дважды каждый день с прояснения и потемнения блестящего диска, установленного в вершине купола — искусственной звезды города. Стойкость прищурился, когда диск медленно увеличил свою светимость, озаряя кольцо башен, простирающихся вокруг купола. Каждый из этих извилистых шпилей держался в воздухе на антигравитационных устройствах, которые были на много порядков мощнее того, что было встроено в кресло министра Стойкости. Хотя некоторые башни выглядели более скромно, вроде той, в которой была ячейка клирика, все они имели одну и ту же базовую структуру: выступы вулканической породы из основания города исчезали в металлических опорах и были покрыты декоративным сплавом.

Теперь, когда наступило утро, вычленять отдельных существ из движущейся толпы стало легче: там унггои, столпившиеся на неповоротливых баржах; тут сан'шайуум в креслах, похожих на то, что принадлежало Стойкости; а местами виднелись высокие и мускулистые сангхейли, закрепившиеся в гладких ранцах-антигравах. Эти синекожие воины с акульими глазами были защитниками сан'шайуум, хотя так было не всегда.

Сан'шайуум и сангхейли эволюционировали на планетах, богатых артефактами Предтеч. Оба народа считали, что эти осколки передовых технологий заслуживали поклонения, как явное свидетельство божественной мощи Предтеч. Но только сан'шайуум хватило смелости разбирать некоторые из этих реликвий и использовать их для создания предметов собственного творения. Для сангхейли же это было святотатством. Сан'шайуум верили, что в поиске великой мудрости не было никакого греха и, более того, были убеждены, что такие изыскания важны для понимания, как идти по стопам своих богов. Такое фундаментальное различие в практическом применении религиозной этики спровоцировало долгую и кровавую войну, начавшуюся вскоре после контакта обеих рас на спорном мире-реликварии в занятой сангхейли системе.

С точки зрения кораблей и солдат, сангхейли вступили в борьбу с огромным численным преимуществом. Они также были отменными воинами — сильными, быстрыми и более дисциплинированными. В пехотных столкновениях один сангхейли стоил по меньшей мере десяти сан'шайуум. Но поскольку большая часть сражений проходила в космосе и между кораблями, у сан'шайуум имелось собственное преимущество — единственный Дредноут Предтеч, который сокрушал флоты сангхейли в атаках "бей-беги".

Сангхейли терпели удары на протяжении очень долгого времени, игнорируя очевидный факт, что для победы необходимо совершить грехи своих врагов — осквернить собственные артефакты и использовать их для улучшения своих кораблей, оружия и брони. Неудивительно, что миллионы сангхейли погибли прежде, чем гордая и консервативная раса решила, что самоотречение лучше уничтожения. С тяжкими сердцами их воины-священники взялись за работу, в конце концов собрав флот, способный противостоять сан'шайуум и их Дредноуту вплоть до тупиковой ситуации.

Столь же разрушительным, каким это решение было для многих сангхейли, для мудрейших их лидеров, знавших, что их грехопадение было невелико, стало собственное решение лучше понять буквальные постулаты своей веры. Сан'шайуум же со своей стороны были вынуждены прийти к болезненному признанию: если в галактике есть существа столь же опасные и упорные, как сангхейли, их шансы выжить значительно увеличатся, если они объединятся со своими врагами — доверят сангхейли присматривать за собой, в то же время отдаваясь своей священной работе.

Так был рождён Ковенант. Союз, чреватый взаимным недоверием, но дающий прекрасный шанс на успех посредством чёткого разделения обязанностей, оформленных в Писании Союза — соглашении, официально завершившем конфликт. Ныне являясь самой важной частью основополагающих трудов Ковенанта, Писание начиналось со слов:

Столь ненависти исполнены были очи наши,

Что никто из нас не мог узреть

Брань наша привела к бесчисленным смертям,

Но не к победе

Так отбросим же оружие в сторону

Также, как отвергнем гнев наш

Вы поклянётесь нас хранить,

Покуда Путь мы ищем.

Соглашение было утверждено списанием Дредноута. Древнее судно было лишено всего своего оружия (того, по крайней мере, о котором знали сан'шайуум) и отправлено на вечную стоянку в центре недостроенного тогда купола "Высшего Милосердия".

Стойкость не был столь же верующим, как прочие Пророки. Разумеется, он верил в Великое Странствие, но по призванию был больше технократом, чем богословом. И всё же, пролетая через воздушную зону, менее запруженную толпой, он не мог не почувствовать прилив духовного воодушевления, когда в утреннем свете замерцал величественный силуэт трёхногого Дредноута. Корабль олицетворял технологическое мастерство своих создателей даже больше, чем любая другая из оставленных технологий Предтеч. Взять, к примеру, двигатели Дредноута, эффективные настолько, что, даже когда сан'шайуум сумели включить их на неполную силу, они создавали энергию, с лихвой хватавшую на питание всего "Высшего Милосердия". Стойкость знал, что в компьютерных каналах, рассредоточенных по всему корпусу судна, скрывалось ещё немало тайн. Он надеялся, что вскоре священники сан'шайуум, ответственные за исследование Дредноута, раскроют их все.

Насколько Стойкость был поглощён управлением обширного аппарата своего министерства, настолько же часть его разума по-прежнему задавалась теми же вопросами, как и у прочих ковенантов: как именно Предтечи свершили своё вознесение? И как то же самое могут сделать простые смертные?

Неожиданный вой антигравитационных генераторов и сменившие его пронзительные протестующие крики приковали взгляд министра кверху. Одна из барж унггоев не смогла уступить место транспортному кольцу сан'шайуум, заставив составляющие его кресла разлететься в стороны. Похожие кольца двигались по всему куполу, взлетая и снижаясь вдоль башен. Младшие сан'шайуум пользовались наименее мощными креслами и путешествовали в кольцах по двадцать и более, прижимаясь друг к другу чтобы усилить антигравитационное поле своих колец. Старшие сотрудники министерства могли летать кольцами по семь сан'шайуум, а сложные кресла вице-министров давали тем возможность путешествовать тройками. Лишь полноценные министры вроде Стойкости обладали устройствами с достаточной мощностью для полётов в одиночку.

На мгновенье Стойкости показалось, что ему тоже придётся свернуть, чтобы избежать падающей баржи. Однако сети управления полётами "Высшего Милосердия", надлежаще распознав его звание министра, уже исправили оплошность, вынудив баржу выполнить уклонение. Она резко наклонилась на бок, отчего пассажирам-унггоям пришлось намертво вцепиться друг в друга, чтобы не упасть навстречу смерти.

Взлетев рядом без малейшей качки в своём кресле, Стойкость заметил, что баржа была переполнена настолько, что некоторым унггоям пришлось сесть, свесив свои коренастые ноги за борт — явный признак нарушения грузоподъёмности. Пока баржа выравнивалась, чтобы продолжить едва контролируемое снижение в метановые районы на дне купола, ещё затянутые туманом, Стойкость задумался над тем, не была ли скученность отдельной проблемой или же знаком того, что унггои опять размножились сверх допустимых пределов.

Перенаселённость была постоянной повесткой дня в Ковенанте, поскольку нужно было принимать во внимание то, сколько его созданий обитали на кораблях или в прочих космических жилищах. Унггои обладали особенно поразительной плодовитостью, и, хотя от такого военные табели ковенантов только выигрывали, в то же время единственным способом сдерживать их численность была война. В мирное время и без строгого надзора отсутствие репродуктивной сдержанности у унггоев было крайне опасно.

В свою бытность младшим сотрудником министерства Согласия (института, ответственного за разрешение межвидовых споров) Стойкость столкнулся с делом, как раз касавшимся этой проблемы, и раскрыл скандал, приведший к увольнению руководства министерства, а также научивший его важному уроку о хрупкости Ковенанта: было просто не замечать мелких дрязг между разными расами, но это почивание на лаврах могло быстро привести к катастрофе. В дело была включена жалоба от перегонного союза унггоев на то, что неисправное регулирование атмосферы на торговых судах киг-яров подпортило множество партий инъекций — рекреационных препаратов, добавляемых унггоями в свои портативные метановые запасы. На первый взгляд спор казался пустяковым и, без сомнения, потому и попал на стол Стойкости. Но, копнув глубже, он обнаружил, что загрязнение привело к распространению стерильности среди унггоев.

К тому моменту Ковенант множество веков жил в мире, и растущее население унггоев начало переполнять жилища, которые они делили с киг-ярами. Напряжённые в лучшие времена, отношения между обеими расами ухудшились, когда женщин киг-яров сместили с их гнёзд — перемещение оказало стрессовое воздействие на инкубационные периоды и привело к росту детской смертности киг-яров. Стойкость известил начальство о том, что загрязнение инъекций было дерзким самоуправством — попыткой радикальных капитанов киг-яров, полагавших, будто размножение унггоев вызвало гибель киг-яров, свершись собственное правосудие. К удивлению Стойкости, министр Согласия решил не налагать никаких из рекомендованных ему строгих наказаний. Штрафы были оценены, повреждения компенсированы, но виновные капитаны избежали заключения. Проведя ремонтные работы на их кораблях и признав их безопасными, министерство позволило им вернуться к службе.

Стойкости не было особого дела до унггоев. Но неудовлетворённое чувство правосудия заставило его подать официальную жалобу. Его начальство отвергло апелляцию, решив, что несколько тысяч бесплодных унггоев не стоили принятия мер, могущих разжечь свойственное киг-ярам подстрекательство. Начальники пришли к выводу, что унггои вскоре восполнят потери, и к этому моменту любому сотруднику, волновавшемуся за продвижение в карьере, мудрее всего было бы заткнуться.

Никто и понятия не имел, что инъекционный инцидент, когда он всплывёт на свет, окажется самым важным среди других мелких обид, спровоцировавших Восстание унггоев — гражданскую войну, с которой начался 39-ый Век Конфликта Ковенанта и которая привела к кардинальной перестройке вооружённых сил империи. В короткой, но тяжёлой борьбе, приведшей к почти полному уничтожению родной планеты унггоев, эти существа доказали, что при должной мотивации они могут быть жестокими воинами. Отдавая дань традиции приветствовать в своих рядах лучших среди побеждённых врагов, те же командиры сангхейли, что раздавили восстание, быстро простили выживших бунтовщиков. Они одарили их лучшей подготовкой и оружием и включили в состав отрядов, раньше состоявших лишь из сангхейли. Действия эти превратили унггоев из пушечного мяса в полноценную пехоту.

Некоторые сан'шайуум ещё сомневались в верности этих существ, но Писание Союза однозначно гласило: вопросы безопасности были ответственностью сангхейли. И если Пророки чему и научились в удовлетворении своих гордых защитников, так это позволению им блюсти столько своих доковенантских традиций, сколько можно. Даже в юные годы Стойкость понимал, что если нечто подобное Восстанию унггоев может временно расшатать Ковенант, то восстание сангхейли вовсе разрушит империю.

Над одним из подлокотников Стойкости, вырывая его из размышлений, вспыхнула вертикальная линия голографических треугольных символов. Символы были буквами из стандартного письменного языка Ковенанта, и он немедленно узнал в них имя. «Что бы ты ни хотел сказать, вице-министр, постарайся говорить тише», — подумал Стойкость, нажимая на один из переключателей трона, чтобы принять вызов. Символы рассеялись, и на их месте материализовался сан'шайуум в миниатюре. Даже голограмма не могла скрыть, что вице-министр Спокойствия был на много лет младше Стойкости. Его кожа была темнее — больше коричневая, чем каштановая — а бородки недостаточно тяжелы, чтобы свисать с подбородка. По уголкам рта висели два мясистых шарика, проколотые золотыми петлями — стильная вычурность, популярная среди мужчин сан'шайуум, ещё не обзавёдшихся партнёром.

— Ещё рано? — вице-министр наклонился вперёд в своём кресле без подушек, плотно обхватив пальцами его тупые металлические подлокотники. — Я позвонил бы ещё прошлым вечером, если бы не конклав. — Спокойствие замолчал, его большие стеклянные глаза были почти выпучены. Затем, не сумев соблюсти приличие, добавил: — Мне интересно, нельзя ли было бы этим утром — и даже сейчас — встретиться и обсудить кое-что важное-

Стойкость нетерпеливо прервал вице-министра.

— Я не проверял свой график. Но уверен, что он достаточно плотный.

— Клянусь, я буду краток, — настоял Спокойствие. — Вообще-то, мне есть что не столько сказать, сколько показать Вам.

Его пальцы застучали по подлокотникам кресла, и изображение внезапно уступило место единственному глифу Предтеч. Люминация, понял Стойкость, в шоке опустив одревеневшие плечи. В отличие от треугольных символов священные глифы не использовались в ежедневных беседах. Некоторые в силу представляемых ими концепций были столь священны, что их использование было строго запрещено. «А тот, что этот идиот выставил на всеобщее обозрение, — выругался про себя Стойкость, — был самым священным и опасным из всех!»

— В мои покои! Живо!

Стойкость хлопнул ладонью по креслу, гася глиф и заканчивая разговор. Он воспротивился позыву максимально ускорить кресло, зная, что лишь привлечёт больше внимания. Массируя пульсирующую голову, он продолжил равномерный подъём против часовой стрелки к башне своего министерства, прибыв некоторое время спустя в просторный вестибюль на верхнем этаже.

Общаться со своими сотрудниками не было в стиле Стойкости, и сейчас он уделял им ещё меньше внимания, чем обычно. Проявлений почтения это, впрочем, не отменило, и Стойкости пришлось протискиваться сквозь слабые кресла своих раболепствующих подчинённых, растрачивая оставшееся терпение на элементарную вежливость.

Вестибюль вёл в большую галерею с коридорами, ведущими к рабочим участкам сотрудников. Между этими проходами парили статуи предшественников Стойкости слегка больше натуральной величины. Они были вырезаны из глыб, добытых из каменного основания "Высшего Милосердия" и "облачены" в голографические робы, по которым символами струились истории о самых видных достижениях их носителей. На том конце галереи находилась вертикальная шахта, охраняемая двумя сангхейли в отличительной ярко-белой броне одного из их самых элитных отрядов, Светил Сангхелиоса, или Гелиосов, если вкратце. Название было отсылкой к шаровому скоплению звёзд рядом с родной системой их расы.

Приближаясь к шахте, Стойкость мог расслышать, как потрескивают энергетические посохи Гелиосов. Однако стражники всего лишь дёрнули своими четырьмя клыкастыми жвалами, когда министр скользнул мимо них. Выглядывая из-под козырьков их стреловидных шлемов, тёмные глаза Гелиосов продолжали смотреть на вестибюль, наиболее вероятное направление атаки. Министр не был против. Он не выбирал Гелиосов за их манеры и, несмотря на их постоянно каменные лица, знал, что они с радостью отдадут жизни за него.

В нескольких уровнях от галереи шахта быстро сужалась так, что там едва хватало места для единственного кресла Стойкости. Отчасти это было дополнительной мерой защиты, но вместе с тем архитектурно выражало метафору статуса Стойкости: на вершине есть место только для одного.

— Пригласите вице-министра Спокойствия, как только он прибудет, — рявкнул Стойкость на голограмму сотрудника, поджидавшую его на вершине шахты. — Меня не волнует, как это скажется на остальном моём графике.

Сотрудник исчез, и Стойкость резко остановил своё кресло в центре приёмной комнаты. Сердце колотилось, а кожа под робой стала липкой. «Успокойся, — сказал он про себя, — ни при каких обстоятельствах этот выскочка не должен понять, как он взбудоражил тебя!»

Таким образом, когда вице-министр появился из шахты некоторое время спустя, он застал Стойкость спокойно полулежащим в своём кресле с дымящимся шаром лекарственного чая, парящим в стазисном поле над коленями.

— Заняты и больны, — жеманно улыбнулся Спокойствие. — Прошу прощения за обременение новой ношей Вашего дня.

Стойкость наклонился вперёд, прижался губами к полю и сделал глоток. Поле замерцало и сжалось, едва чай отправился в пищевод министра.

— Кому ты ещё рассказал?

— Святейший, Вы единственный, кому я решил рассказать.

До сих пор юноша проявлял исключительную почтительность. «Надолго ли?» — подумал Стойкость, делая ещё глоток. Вице-министр славился своей задиристостью — голословной и решительной. В случаях, когда ему приходилось подменять своего министра на заседаниях Верховного совета Ковенанта — управляющего органа, состоящего из министров сан'шайуум и командиров сангхейли, — он с жаром участвовал в дебатах, сходясь по ряду спорных вопросов креслом к креслу с советниками во много раз старшими его самого. Стойкость подозревал, что это поведение, совершенно не свойственной сан'шайууму, имело много общего с работой вице-министра. Министерство Спокойствия управляло огромным флотом охотников за реликтами и большую часть времени проводило за пределами "Высшего Милосердия", работая напрямую с капитанами сангхейли. В процессе он приобщился к их некоторым наиболее агрессивным манерам поведения.

— Сколько их было? — спросил Стойкость, ткнув пальцем в свой трон. Между креслами обоих сан'шайуум возник спорный символ — самый яркий объект в скудно украшенных покоях министра. Для неопытного глаза люминация была обычной парой концентрических кругов; круг поменьше висел пониже внутри крупного, поддерживаемый прямой линией, соединённой с обрамляющей сеткой взаимосвязанных обводов. Но Стойкость знал значение этого глифа — словом Предтеч, которое он обозначал, было Восстановление, или открытие неизвестных ранее реликтов.

— Люминарий был на очень удалённом корабле. Его сообщение было несколько искажено, — Спокойствие как мог подавлял торжествующую улыбку. — Но он засёк тысячи уникальных экземпляров.

Вдоль позвоночника Стойкости пробежала дрожь. Если вице-министр был уверен, то это была беспрецедентная находка.

— Почему не доложил об открытии своему министру? — спросил Стойкость, сумев сохранить спокойный тон. — Узнай он о твоей неверности, увольнение стало бы меньшей из твоих проблем.

— Оправданный риск, — вице-министр наклонился вперёд в кресле и добавил уже заговорщицким шёпотом: — Для нас обоих.

Стойкость усмехнулся в чай. Что-то странно располагающее было в дерзости юного сан'шайуума. Только вот предполагает он чересчур много, решил для себя Стойкость, протягивая палец к переключателю на троне, способным заставить Гелиосов примчаться по шахте...

— Верховный совет теряет терпение! — выпалил вице-министр, а затем продолжил в запыхавшемся темпе: — Иерархи бесполезны — проблемы, на которых они возвысились, ныне улажены. Это уже не Век Сомнений, министр, и лишь слепцы не знают, что Ваша заслуга в том превыше, чем у всех остальных!

Стойкость остановил руку. Юнец сделал верное замечание. Века Сомнения, подобные нынешнему, воплощали собой работу над последствиями предыдущих периодов хаоса, в данном случае — 39-го Века Конфликта, в котором случилось Восстание унггоев и в котором Стойкость стал министром. Его усилия по правильному перераспределению технологий в конце того кризиса и вправду сильно способствовали разрядке новых обид. И, хотя Стойкость был весьма невосприимчив к лести, он опять поразился смелости вице-министра. Спокойствие только что превознёс достижения Стойкости над достижениями Иерархов — трёх сан'шайуум, избранных возглавлять Верховный совет. Они были самыми могущественными лицами в Ковенанте, и объявить их слабаками и недостойными было опасным заявлением. Стойкость отдёрнул палец, внезапно очарованный тем, что вице-министр собирался предложить дальше.

Впрочем, с учётом услышанного, он уже догадывался.

— Мы стоим на заре нового Века Восстановления, — вице-министр обогнул символ в кресле. — Вы должны быть тем, кто поведёт нас в него, и я — по заслугам моих нынешних обязанностей и обету непоколебимой преданности — покорнейше прошу встать рядом с Вами. — Спокойствие остановил своё кресло прямо перед креслом министра, сделал глубокий поклон до талии и широко раскинул руки. — Принять мантию Иерарха вместе с Вами.

«И вот оно, — ошеломлённо подумал Стойкость, — амбиции раскрыты».

Сместить Иерархов будет непросто. Чтобы удержаться на тронах, они воспротивятся объявлению нового века всем своим влиянием. Стойкости придётся пустить в ход свои политические заслуги, воззвать ко всем благосклонностям, положенным за них, чтобы получить шанс, и даже тогда...

Стойкость остановился. Он что, всерьёз рассматривал предложение вице-министра? Он спятил?

— Прежде чем что-либо предпринять, — предупредил он; язык двигался сам по себе, — мы должны убедиться в подлинности люминаций.

— У меня уже наготове боевой корабль, ждёт лишь Вашего разрешения-

Стойкость откинулся назад, словно ужаленный.

— Ты втянул в это сангхейли?!

Голова запульсировала, исполненная панической боли. Если сангхейли овладеют реликварием, кто знает, как это скажется на положении вещей! Его палец снова устремился к кнопке тревоги в троне. Но вице-министр дёрнулся вперёд в своём кресле и твёрдо продолжил: — Нет. Я заручился помощью других наблюдателей. Созданий, доказавших свою преданность и благоразумность.

Стойкость сердито взглянул вице-министру в глаза. Он искал проблеск надёжности, хоть что-то, способное помочь ему пойти более уверенно по новому и тернистому пути. Однако взгляд вице-министра был полон рвения и хитрости; тоже честность, только иного рода. Министр опустил свой зависший палец на другой переключатель. Стазисное поле с чаем схлопнулось в серебряной вспышке, испаряя жидкость внутри.

— Что насчёт корабля, зарегистрировавшего люминации?

— Утерян. На нём был смешанный экипаж. Киг-яры и унггой. — Спокойствие надул губы. — Подозреваю, что случился мятеж.

— Передай тем, кого ты набрал, что если встретят выживших — и если те своровали из реликвария — то они должны быть немедля казнены. — Стойкость задумчиво закачался. — В ином случае, они должны оставаться под охраной. Реликварий был их находкой. Они заслужили небольшую награду.

Спокойствие положил руку на грудь и склонил голову.

— Будет сделано.

В этот момент лекарство клирика наконец-то избавило Стойкость от головной боли. Министр прикрыл глаза, наслаждаясь быстрой победой над болью. Он с облегчением улыбнулся, зная, что юный сан'шайуум неверно истолкует это выражение как знак некоего великого и многообещающего партнёрства.

— Реликварий, подобный этому, не находили в наши дни, — сказал Спокойствие. — Каждая из его святынь блаженна для истинных верующих!

Стойкость погрузился в малиновые подушки своего кресла. Блаженна? Он не был так уверен. Как министр, он с ужасом предвидел кошмарные переговоры, необходимые для распределения тысяч новых реликтов. Но, как Иерарх, он мог распределить их так, как считал лучше для всего Ковенанта. Стойкость слизнул мятную плёночку со своих губ, оставшуюся от поля. И на этот раз ни у кого не будет власти изменить его решения.

Теги: Перевод, книги Halo